Короли и Звездочеты

Если честно, Глюнов до сих пор не знал, правильно или нет он поступил, раскрыв перед неожиданными союзниками все карты. Собственно, перед Кириллом и Лёнчиком даже пришлось оправдываться- они, оказывается, без труда выследили Сашкины передвижения в сторону бункера «изолянтов», но не спрашивали по причине врожденной вежливости. Да еще - потому, что случайно попавший в обзор камеры слежения Лот совершенно не походил на словесный портрет сбежавшего из клиники Лукина маньяка. А так… мало ли, с кем Аладьин и Поспелов спиваются…

С другой стороны - хорошо, что рассказал сам. Потому как часов через шесть после того, как немного улеглась шумиха вокруг пожара, к Объекту заявился лично Октавио Громдевур. Припарковал коня за валунами, на ближайшем холме, и попытался устроить разведку. Собственно, если бы не наблюдательность видеокамер, управляемых Кубиным, черта с два Глюнов сумел бы рассмотреть едва различимого на фоне камней и чахлой полыни партизана.

Зиманович и Сашка вышли, познакомились, поговорили. Кубин контролировал их встречу дистанционно, а Ноздрянина уговорили посидеть со снайперской винтовкой на крыше общежития просто так, на всякий случай. (Глюнов подозревал, что на Лёнчика плохо действует обилие компьютерных игр и бесконтрольное лазание по Сети, но не подозревал, что в реале тот страдает еще более выраженной игроманией.)

Октавио не стал угрожать, потрясать оружием или что-то еще. Он попросил помощи, да еще так, что ответить отказом ни у Зимановича, ни у гораздо более циничного и серьезного Ноздрянина язык не повернулся.

Для начала Октавио в двух словах объяснил, что тот самый, едва не сгоревший в бункере «пострадалец» Лот - его старый приятель, они вместе приехали на ферму к Курезадову, провести недельку на природе, придушить пару эльфов (Сашка вытаращился от удивления, но смолчал, а Зиманович пристально рассматривал нового знакомого и глюновской реакции не заметил). Что ему не повезло - наткнулся в степи на изуродованного стаей волков человека; трое в камуфляже его задержали до выяснения обстоятельств, но вместо того, чтобы выяснить - укатали в лечебницу для умалишенных. Какой-то лысый козел пытался его… Привести в чувство, - подсказал Сашка, - экстернировать подавленную агрессию, спровоцированную ранним аутозапретом на выражение интериоризированного локуса иммуноперцепции.

- Во-во, - поддакнул Октавио. - а я ж нормальный, я ж на голову не жалуюсь. Я и сбежал. А на меня теперь всех собак вешают. И что я с головой не дружу, и что избил кого-то… Что я, по тюрьме соскучился? Или действительно ненормальный?

Зимнович, поразмыслив, согласился, что, возможно, Октавио и не врет. И что проучить «доброго доктора» за его привычку помогать советами и терапией всем, кто этого не просит, не плохо бы. Чуть удивленный тем, что стихийно оформившийся заговор против Лукина мгновенно нашел сочувствующих и соучаствующих в лице господ Кубина и Ноздрянина, Сашка кивал и соглашался, и даже сам внес пару рациональных предложений. Потом спохватился и, для солидности понизив голос, напомнил собравшимся (и тебе, Лёнчик, ты ж наш разговор слышишь), что главной задачей является вовсе не подложить свинью Лукину, а разыскать ту… падлу (это Ноздрянин, по рации подсказал), которая несчастных ролевиков погрызла, да чуть Аладьина с Поспеловым не съела.

С этим предложением тоже согласились, но как-то виртуально, не слишком конкретно - Кубин даже потом издевнулся, спросил, что случилось с Гринписом, раз Сашка посчитал необходимым предать идею сбережения фауны от человеческого фактора. Пришлось срочно придумывать миф о конфликте мировоззрения с объективной реальностью.

Единственное, что не сумел Сашка - выговорить, что Лот - помимо того, что полуэльф, еще и маг, а господин Громдевур - генерал иномирского королевства. Останавливала даже не боязнь оказаться под столь осуждаемой Зимановичем заботливой опекой Евгения Аристарховича, а… осознание бессмысленности подобных уточнений, что ли. Согласились, не вмешиваются - уже хорошо.

-  Первое дело на войне, - объяснил Октавио поздно ночью, когда Сашка выбрался за ограду Объекта к нему в степь. Трещал маленький, чуть живой костерок, столь не похожий на адский огонь, который вчера уничтожил второго сфинкса и чуть не поглотил Лота; Кот довольно жмурился и сыто урчал, конь потряхивал мордой, недовольный горечью предлагаемой закуски. - Первое дело на войне - устроить дымовую завесу. Чтоб никто не понял, что происходит.