Короли карантина

— Показываю тебе, как мне понравилось наше свидание. — Я нашел пуговицу на ее брюках и расстегнул ее, прежде чем тоже расстегнуть ее ширинку.

— Киан, — предостерегающе выдохнула она, но теперь тяжело дышала, и я знал эту боль. Разгар схватки. Она хотела этого освобождения так же сильно, как я хотел дать его ей.

— Ты можешь отдавать мне приказы, если тебе от этого станет легче, — промурлыкал я, пока мои пальцы дразнили верхний край ее трусиков.

Было чертовски трудно следить за дорогой, но к тому же было чертовски горячо, и я не остановлюсь, пока она не прикажет мне.

Ее молчание эхом отдавалось между нами, рычание моего байка было единственным звуком, который можно было услышать.

— Скажи мне, если хочешь этого, детка, — настаивал я, моя щетина задела ее шею и заставила ее вздрогнуть.

— Черт, — выругалась она, как будто всегда знала, что окажется здесь, и надеялась, что сможет избежать этого. Но мы оба знали, что она не могла. Мы танцевали друг вокруг друга с тех пор, как впервые встретились. И она могла ненавидеть меня, но также хотела меня.

— Да, — выдохнула она. — Прикоснись ко мне.

Я зарычал по ее приказу, более чем счастлив последовать ему, когда просунул руку под трусики, мои пальцы скользнули вниз, пока не встретились с ее горячей, влажной киской, и я снова застонал.

— Ты хоть представляешь, как сильно я хотел, чтобы ты вот так оказалась в моей власти? — Спросил я, обводя пальцами ее отверстие, медленно поглаживая клитор и наслаждаясь тем, как она дрожала рядом со мной.

Она была полностью обездвижена, пытаясь удержать мотоцикл прямо, ее бедра были раздвинуты над седлом, а задница терлась о мой член. Она вообще не могла пошевелиться. Она была моей. И на этот раз я мог сказать, что она хотела быть моей.

— Перестань дразнить меня, Киан, — выдохнула она, когда я снова обвел пальцами вокруг ее киски, и я улыбнулся ее команде, когда протолкнул два пальца глубоко в нее. У меня были большие руки, и я точно знал, как ими пользоваться, чтобы разбить ее в дребезги.

Татум застонала, когда я пошевелил пальцами, и мотоцикл вильнул, пока она пыталась сохранить контроль над ним. Сейчас мы шли всего около пятидесяти километров в час, но все равно было бы чертовски больно, если бы мы упали.

— Держи нас ровно, детка, — напомнил я ей как раз в тот момент, когда мой большой палец нашел ее клитор, и я начал кружить в такт своим толчкам.

Она со стоном покачивала бедрами, ее тело сжималось вокруг меня, пока я продолжал мучить ее, владея каждой частичкой ее тела в этот момент.

— Еще, — приказала она. — Черт возьми, Киан…

Я задвигался быстрее, и мой член уперся в ширинку, так как ему до боли хотелось присоединиться ко мне. Я хотел остановиться и трахать ее через руль, пока мы оба не забудем свои имена, но я не собирался. Она еще не была готова к этому. Сейчас ей нужно было что-то взять у меня, а не отдавать.

Мотоцикл вильнул сильнее, и мое сердце подпрыгнуло, когда я стал дразнить ее клитор, совершая идеальные круги так, что ее стоны заглушали звук двигателя.

— Еще, — снова потребовала она, и я зарычал, двигая рукой сильнее, мой рот опустился к ее шее, когда я целовал и покусывал ее, посасывая достаточно сильно, чтобы оставить на ней засос.

Перед нами простиралась темная дорога, и мне было чертовски трудно удерживать на ней свое внимание. Мой взгляд продолжал опускаться, чтобы полюбоваться видом на ее футболку, когда она прислонилась ко мне спиной, и я был одарен видом этого кружевного бюстгальтера, когда ее соски напряглись сквозь тонкие слои материала. Мне тоже захотелось ослабить хватку на правом руле и прикоснуться к ней сильнее, и я бы сделал это, если бы не был уверен, что через несколько секунд она загонит нас в кювет.

Я продолжал двигать пальцами в том идеальном ритме, и она покачивала бедрами в такт движению, оседлав мою руку, постанывая и требуя большего.

Я не думал, что когда-либо раньше так отказывал себе, отдавал что-то подобное и получал так чертовски много взамен без того, чтобы она даже погладила мой член. История с Ночными Стражами, возможно, была полной чушью, и, возможно, ее клятва на каком-то гребаном камне, что она принадлежит нам, также была кучей дерьма. Но мне так не казалось. Прямо здесь я чувствовал, что владею ею наилучшим образом, как фанатик владеет своей богиней через поклонение. Потому что это был единственный способ, которым я мог по-настоящему заявить, что она моя, — заставить ее хотеть быть моей каждым дюймом своего существа. И чем больше времени я проводил с ней, тем больше тьма во мне хотела того же.

Ее стоны становились громче, требовательнее по мере того, как я накачивал и дразнил ее, подводя к самому краю экстаза и удерживая ее там, балансирующую на краю.

— Скажи мне, что ты моя, детка, — прорычал я, просовывая пальцы так глубоко, как только мог, и заставляя ее вскрикнуть еще раз.

— Не останавливайся, — умоляла она, ее тело дрожало рядом со мной, когда я погрузил пальцы глубже и сильнее кружил большим пальцем.