Короли ночи

Гортанный глубокий рык разнесся в воздухе, когда легионеры приблизились к преграждавшим им путь воинам. Скорее всего, они хотели разрушить это препятствие с ходу, поскольку колонна не изменила темпа. Если боги хотят погубить кого-нибудь, сначала они лишают его разума. Кормак, правда, не был знаком с этим высказыванием, но и без того сообразил, что великий Силий — просто глупец. Римская спесь и нахальство во всей красе! Марк привык нападать на запуганные народы разгромленного и пришедшего в упадок Востока и слабо представлял себе воинское искусство племен Запада.

От колонны отделился отряд и поскакал прямо к выходу из ущелья. Но это был прием, рассчитанный скорее на устрашение, так как на расстоянии трех длин копья перед неподвижно стоявшими викингами они отвернули коней с громкими и издевательскими выкриками, забросав викингов дротиками. Дротики, не причинив вреда, загрохотали по плотной стене щитов. Викинги молчали, однако командир отряда конницы решился на чрезмерную дерзость. Повернув коня, он наклонился и ударил пикой в лицо Кулла. Большим щитом король отразил удар. Тяжелая булава сокрушила и шлем, и голову противника. Даже конь легкомысленного римлянина упал на колени, настолько велика была сила удара. Только теперь из уст викингов вырвался короткий, дикий крик радости. Пикты на обоих флангах ответили им диким воем и выпустили град стрел по отступающим всадникам. Люди Вереска пустили первую кровь врагу! Воины в приближающейся колонне также закричали и ускорили шаг, а перепуганный конь первой жертвы проскакал мимо них, волоча за собой тело, ногой зацепившееся за стремя. Сейчас это были только жалкие останки, ничем не напоминающие гордого римлянина.

Через мгновение первая линия легионеров, сгрудившись из-за тесноты ущелья, со страшным грохотом ударила в монолитную стену щитов. Ударила — и отскочила от нее; стена не дрогнула. Впервые римские легионы встретились с боевым строем, который не смогли разрушить первой же атакой и который позднее назвали английским каре.

Щиты ударялись о щиты, а короткие римские мечи искали промежутки в этом железном строю. Копья викингов, торчащие на равном расстоянии друг от друга, мерно поражали врага. Тяжелые боевые топоры били сверху, пронзая железо, тело и кость. Кормак видел Кулла, появляющегося каждую минуту между римлянами, всегда впереди, наносящего удары, подобные порывам бури. Рослый центурион с высоко поднятым мечом ринулся на него, но железная булава разбила его щит и меч на мелкие куски, а шлем римлянина был вбит между его плеч.

Первая шеренга легионеров, пытаясь выйти в тыл врага, выгнулась вокруг клина викингов, как полоса стали. Но проход был слишком узким, а лучники пиктов слишком меткими. На таком малом расстоянии поражающая сил стрел была страшна. Они пробивали щиты и панцири, насквозь пронзая воинов.

Римляне отступали, окровавленные, практически разбитые, а викинги, топча погибших, сомкнули ряды. По всей ширине их строя лежали убитые римляне.

Кормак вскочил, размахивая руками. По этому знаку Домнаил и его люди галопом въехали из укрытия на склон. Они быстро построились вдоль хребта над ущельем. Кормак сел на коня, которого ему подвели, и нетерпеливо всматривался в противоположный склон. Там не было никаких признаков жизни. Где же Бран, где его бритты?

Внизу легионеры, разъяренные неожиданным сопротивлением горстки защитников, сменили строй. Повозки, которые некоторое время стояли, тяжело покатились вперед, и вся колонна снова двинулась, как будто собиралась пробить себе дорогу своей массой. Легионеры бросились в атаку, впереди была галльская центурия. На этот раз атака всей армии — тысячи двухсот человек— должна была удаться. Воинов Кулла смяли бы и втоптали в землю. Люди Кормака дрожали от нетерпения, ожидая, когда пробьет их час.

Вдруг Марк Силий обернулся и посмотрел на запад, где на фоне неба вырисовывалась длинная шеренга всадников. Даже на расстоянии Кормак заметил, что римский вождь побледнел; он, наконец, понял, с кем пришлось сражаться. Ловушка — пронеслось, по-видимому, в его сознании, и дальше, в смятении — поражение, опала, кровавый конец. Он знал, что отступать уже слишком поздно. Поздно перестраиваться и устанавливать четырехугольником повозки. Был только один выход, и Марк, опытный, хотя и совершивший непростительную ошибку воин, сразу выбрал его. Голос Силия пробился сквозь шум битвы, как боевой сигнал, он донесся даже до Кормака. Галл не понял слов, но смысл приказа ему был ясен. Марк приказал легионерам разбить маленький отряд викингов и таким образом прорубить себе дорогу из ловушки, прежде чем она совсем захлопнется.

Теперь легионеры осознали всю тяжесть своего положения. С отчаянной решимостью они бросились вперед, на врага. Стена щитов качнулась, но не поддалась. Дикие лица галлов и более сдержанные италийцев горели над щитами бешеной ненавистью. Отталкивая друг друга, они наносили смертельные удары, убивали и погибали в кровавой битве.

Топоры поднимались и падали, копья ломались о выщербленные мечи.