Короли Падали

— Я беременна, Грегор. От Альфы. Мои шансы выжить…

— Зеро, — перебивает он.

— Насколько я понимаю, выживших не было.

— Тогда ты можешь оценить мою срочность.

— Ради чего? Что, во имя всего святого, стоит того, чтобы отправиться в недра ада?

— Лекарство. Считается, что оно находится где-то в подземной лаборатории.

— Считается, что есть. Вы только что слышали себя? Вы даже не знаете, существует ли это на самом деле, и все же вы готовы рискнуть всеми своими жизнями ради теории?

Я даже не могу ответить на его вопрос, потому что логика заставила бы меня согласиться с ним. Только мое обещание Шестому заставляет меня качать головой.

— Неправильно, что это остается запертым, в то время как так много людей страдают.

— Вы даже не знаете, цело ли оно до сих пор.

— Он все еще цел. Сзади раздается иностранный голос, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть другого мужчину, который выглядит ровесником Грегора, учитывая седину и морщины.

— Позвольте мне представить моего хорошего друга. Джеда Кайзера. Ведущего исследователя. Подслушивающего. Ценит как и я искусство. Засранец.

— Ты забыл, любимый.

Глаза Грегора вздрагивают при слове, которое, как я подозреваю, ему приходилось держать в секрете, опасаясь наказания. В мире, где женщин мало, гомосексуальность на удивление неслыханна — по эту сторону стены, во всяком случае, но это в основном из-за наказаний, которые понесут двое мужчин, если их когда-нибудь разоблачат. Я слышала о побивках камнями в Шолене, хотя, к счастью, никогда не была свидетелем этого сама.

— Вы доктор Калико? После папы я стараюсь не относиться ко всем врачам с одинаковым презрением, особенно к тем, кто настолько осмелился нарушить правила.

— Был. Я руководил исследованиями в первые дни, когда подземная лаборатория процветала. Калико — не место для пытливого ума.

— Они выгнали тебя?

— Я уволился! Их методы меня не интересовали, поэтому я отошел от науки и вместо этого занялся гончарным делом. Он наклоняет голову с высокомерной улыбкой.

— Я настоящий гончар.

— Джед, мои друзья пытаются проникнуть в Калико и забрать эти образцы. Возможно, ты сможешь объяснить им, насколько безумна эта идея, — говорит Грегор, не сводя с меня пристального взгляда.

— Очень. На самом деле, я должен был бы задаться вопросом о состоянии ума любого, кто готов столкнуться с опасностями, входя внутрь. Он обходит Грегора, на лице которого самодовольная ухмылка, и кладет руку ему на плечо.

— И все же, я заинтригован. Что заставило тебя сделать это?

Расправив плечи, Грегор стонет и стряхивает руку Джеда.

— Возможно, ты пропустил ту часть в своем подслушивании, где она сказала, что беременна от Альфы?

— Ах. Это трагедия. И я полагаю, что это просто повод совершить какую-нибудь глупость. Что еще тебе терять?

— Есть ли какой-нибудь способ спасти ее жизнь, не совершив какой-нибудь глупости? При звуке голоса Шестого я не потрудилась обернуться. Я уже знаю, что насмешка вскипает в его крови, по тону его голоса.

— Ты, должно быть, отец. голосом, пронизанным весельем, Джед улыбается ему в ответ.

— Да я.

— Если вы спрашиваете, спасет ли ее аборт ребенка или нет, вы можете быть спокойны, зная, что этого не произойдет. Прямо сейчас ее организм пытается бороться с альфа-геном, который вы ввели в ее девственную кровь. Под этим я, очевидно, подразумеваю отсутствие иммунитета. Ее организм не приспособлен к белкам, выделяемым этим геном. Даже если вы уничтожите плод, частицы останутся в ее кровотоке.

У меня голова идет кругом от вопросов, чем больше он пытается объяснить.

— Но это не имеет смысла. Шестой несет альфа-ген. Один, я предполагаю, достался от его отца? Тогда почему это не убило его мать при рождении?

— Это было латентно. В состоянии покоя. Спящий. В основном фенотипически молчащая последовательность ДНК, которая не вызывает одинакового иммунного ответа. Тогда мы не были переносчиками болезни, так что бороться было не с чем. Только когда она была активирована у отца, это создает проблему для матери.

Я не вижу потенциала в этом предприятии.

— Итак, эти образцы…. Как они помогают?

— Ранние образцы содержат чистейшую форму патогена, который продуцировал особый белок, который снова усыпляет альфа-ген, если хотите. У альф с реактивированными генами, как у вашего детоводителя вон там, есть определенная устойчивость к Драге. Рейтер мог бы практически сожрать его, и он бы ни разу не заболел этой болезнью. Хотя, я думаю, в этом случае у него были бы другие проблемы. Хотя я нахожу объяснение Джеда информативным, меня не забавляет его болезненное чувство юмора.

— Однако, если бы его укусил один из самых ранних Рейтеров, которые содержат белок R-One, как мы тогда его называли, и у него не оказалось бы антител к циркулирующему сейчас патогену Драги, он бы полностью превратился в Бешенного, поедающего твое лицо, независимо от альфа-гена.

— Так это — лекарство?

— Это не так. Кто тебе сказал, что это так?

— Доктор Эрикссон, — отвечает за меня Кали.

— Он отправил Альф вниз, в туннели. Она переводит взгляд на Кадмуса и обратно.

— Он назвал это лекарством.