Короли побежденных

Глава семьи лет пятидесяти — настоящий фермер с упрямым подбородком, твердыми скулами, спокойным недоверчивым взглядом. Прямые каштановые волосы, окладистая борода и серые глаза выдают примесь тардской крови. Двое старших — то ли сыновья, то ли племянники, глядевшие на него во все глаза, и двое детей верхом на пони — светловолосая голубоглазая девочка лет семи-восьми и смуглый темноволосый мальчик года на два ее старше.

— Это похоже на игру, — говорил отец, указывая на мост. — На другой берег рано или поздно переберутся все. Но для тарда вопрос чести оказаться там первым. Они так на всю жизнь и остаются детьми. Посмотрите, сколько силы в их напоре, сколько в них азарта. Никто не может противостоять тардам, если они чего-то пожелали. Но сейчас мы тоже сыграем в эту игру.

Он тронул коня и шагом поехал к мосту. Его лошадь — неуклюжая, с грубым костяком, тем не менее очень изящно вписалась перед благородным гнедым скакуном какого-то тардского рыцаря. Рыцарь что-то гневно прокричал и попытался вытолкать незваного гостя, но лошадь асена повернула голову и, прижав уши, оскалилась, так что тардский конь невольно отступил, дав ей дорогу.

С пригорка было хорошо видно, как она, ловко виляя из стороны в сторону, скользила к другому концу моста, обгоняя многих, вступивших на мост раньше ее.

Младший юноша вскрикнул, и его рука невольно потянулась к сапогу, выдавая спрятанное там запрещенное оружие. Старший резко одернул его.

— Он сошел с ума, — прошептал младший. — Нужно быть законченным лентяем, чтоб не воткнуть ему сейчас нож в спину!

— Нам приказано следить за детьми, — прервал его старший. — Его Величество позаботится о себе сам.

Мальчик и девочка также решительно вступили в людской поток, и юношам пришлось поторопиться, чтобы не потерять их из виду.

Первым у ворот Пер-Нокты оказался Эрвинд, нынешний король Лайи, следующей из людского моря вынырнула принцесса Мэй, его приемная дочь. В давке она потеряла ленту, ее светлые волосы рассыпались по плечам, глаза горели. Потом рядом с ними оказались двое телохранителей короля и наконец последним подъехал также изрядно потрепанный Эрвинд-младший, наследник асенской короны.

Король и его дети, оставив лошадей у коновязи трактира, целый день бродили по ярмарке. Эрвинд очень гордился днем торгового перемирия, который сам же выклянчил у тардов десять лет назад. Принц и принцесса застывали, разинув рот, перед шатрами с оружием, меховыми коврами, шерстяными тканями; перед прилавками с пряжками, серьгами, ожерельями из меди и стекляшек, неотличимых от золота и бриллиантов, перед клетками с певчими птицами; во все глаза следили за пляшущими на невероятной высоте канатоходцами, фокусниками и пожирателями огня, заглядывали в таинственные подернутые фиолетовой дымкой глаза овец…

Но Эрпинд не для того привел их сюда. Тайком показывал он ребятам, как воришки незаметно срезают кошельки у тардской знати, засмотревшейся на фокусника. Как обвешивают тардских крестьян почтенные асенские фермерши, незаметно придерживая чашки рукой или пользуясь фальшивыми гирями. Как их мужья продают за первоклассных скакунов доживающих свой век старых кляч. И повторял им слова «поздравления», появившегося на стене его дворца лет через десять после коронации:

Коль крадешь — не попадайся,
Если врешь — так улыбайся.
А поймают — так не кайся
И вперед не зарекайся.

Потом он решил пощадить детей и отпустил их полюбоваться акробатами просто так, ради удовольствия, а не в интересах государства. С ними же отправил и телохранителей.

А сам, прихватив кувшин пива, устроился на втором этаже трактира на маленькой галерейке, скрытой плетьми дикого винограда. Хозяин его хорошо знает и позаботится, чтобы короля никто не беспокоил.

Внизу на дощатом помосте вовсю кривлялись жонглеры. Горбатый старик с отвисшим животом гонялся за светловолосым юнцом и чернявой весьма бойкой девицей. А те все норовили, заморочив как-нибудь голову старому дураку, предаться в уголочке ласкам и поцелуям. Но едва они бросались друг другу в объятия, как родительский гнев в виде увесистой клюки вновь настигал их.

Эрвинд посмеивался в бороду. Соль фарса была в том, что жонглеры разыгрывали историю его родителей.

Безобразный старик был Эрвиндом Безжалостным — наместником тардского Императора в Лайе.

Юнец — его сыном, Эриком Младшим.

А чернявая девица — красавицей асенкой, сумевшей навеки пленить сердце молодого князя и не оставившей преданию даже своего имени.

За такую пьеску жонглерам полагалась бы петля, но поди докажи. Фарсы про злых стариков и молодых любовников испокон веков играют и в Лайе, и в Империи.

Вон кто-то из тардов, проезжая мимо, на минуту задержался, поглядел, крякнул одобрительно и поехал дальше. Не сообразил.

Зато асены хохочут. Молодые подмастерья, фермерские сыновья в восторге хлопают себя по ляжкам. Их подружки хихикают, закрывая рот ладошкой. Мальчишки кричат: «Берегись! Сзади! Ну-ка дай ему по балде!»