Короли преступного мира

Он, как бывало раньше, весьма панибратски положил руку на плечо высокопоставленного чиновника.

— Нет смысла. Вырос я из губернаторского возраста. — И хлипко засмеялся.

— Ты так думаешь? — растерялся было Владислав Иванович. — И напрасно…

— Ложка нужна к обеду. А я уже пообедал, — сказал Сомов с прохладцей. — Извини, но я должен зайти к Воронцову… Ты не заглянешь?

— Нет, он меня не вызывал.

Воронцов радушно встал из-за стола, представил Сомову крупного мужчину с большими черными бровями — Федоровского, президента товарной биржи. Сомов о нем был наслышан, да кто не знал Федоровского, если рекламные ролики ежедневно с экрана телевизора далдонили о том, что биржа Федоровского самая-самая…

— Я вот с Федоровским тут спорю по поводу одной статьи. Я с ним не согласен, а он убеждает меня, что автор этот прав.

Федоровский улыбнулся уголками губ, поднял жутковатые темно-синие глаза на Сомова.

— Я утверждаю, что автор статьи прав. И в том, что столичная номенклатура ищет опору среди уголовников, и в том, что идет криминализация власти.

Сомов неопределенно пожал плечами.

— Чего не знаю, того не знаю.

Федоровский осклабился:

— Неприятно, опасно, когда мафия накладывает руки на «куски» торговли, продажу недвижимости и управление городом. Вот он пишет, что идет разделение сфер влияния и регионов. Криминальная структура, верно замечено, не только человек с пистолетом или ножом. Иногда страшнее чиновники, берущие деньги. Неважно как — наличными или безналичными, переводя в частные коммерческие «фирмы». Господи, сколько этих каналов… так что между узколобым «уркой» и вылощенным чиновником разницы нет, не говоря уж о том, что в критические моменты чиновник зовет на помощь уголовника: ножом пырнуть или как-то по-другому ликвидировать неугодного человека…

Федоровский встал, поежился, словно ему было тесно в новом, стального цвета костюме, привезенном, вероятнее всего, «из-за бугра». Он рассмеялся, скаламбурил:

— Можно прожить и с одной рукой, если есть рука в начальстве…

Воронцов смеялся с болезненным задетым самолюбием.

— Вот видишь, какой поклеп на нас, на чиновников из бывшей номенклатуры! Но я люблю Федоровского. Новый буржуа, раскрепощенный, смелый. Вот в какие руки мы отдаем нашу Россию! Они ее поднимут, сделают богатой…

— Если вовремя не разорятся, — усмехнулся Сомов.

— А чтобы этого не случилось, в помощники я предложил тебя, Валерий Петрович, членом их правления, тем более бизнес Федоровского расширяется, растет… и быстрее, чем мы предполагали.

— Да, — сухо, чужим голосом буркнул Федоровский. — Кроме всего, мы занялись кинопроизводством. Создаем капитал для культуры, специальную фирму…

— Ну вот и козыри в руках, — подтвердил Воронцов. — Конечно, с государственной службы, если приживешься, придется уйти, но связи-то наши останутся.

У Сомова собрались складки на переносице. Он по-своему оценил предложение начальства: втираются сукины сыны в большой бизнес.

— Я подумаю, — сказал невозмутимо Сомов.

Федоровский, шмыгнув носом, глянул невыносимо жестким взглядом.

— Мы и командировку приготовили. Франция. Канны. На кинопродажу.

Воронцов одобрительно подмигнул.

— Только Сомов. С его хваткой не прогадаете.

На этот раз генерал Винокуров ожидал Сомова в кафе на Пушкинской. Сомов застал своего друга в подавленном состоянии.

— Что случилось? — удивился, немного испугавшись, Валерий Петрович.

— Я спасся чудом. Понимаешь, чудом. — Волнуясь, Винокуров рассказал все по порядку. — Шел по Пушкинской площади, как раз у ресторана «Макдональдс»… Все, как обычно. Обычная очередь стояла, мерзла… И вдруг двое молодых людей метнули бомбу. Он так и не сообразил, в чем дело. Но сработала интуиция, и генерал бросился под стоявшую рядом машину. Бомба взорвалась, с первого и второго этажа посыпались стекла. Встал, отряхнулся — под ногами куча битого стекла…

— Вот так, «террористы взорвали бомбу». Такого в Москве не бывало еще. К чему бы? А по приказу министра обороны, между прочим, разоружают офицеров Генштаба, академий и даже Главного разведывательного управления. Изымают личное табельное оружие, якобы для обеспечения более надежной его сохранности…

— Заваруха? — прищурился Сомов. — Думаю, навряд ли. Это было всегда: студенты взрывают, правительства бросаются в крайности, а навозная жизнь течет по той же сточной канаве.

— Надо что-то заказать, — спохватился Винокуров.

— Собственно, я поел в спецстоловой, — заметил Сомов. — Разве бутылку сухого да фрукты?

Пока официант крутился рядом, они молчали, собирались с мыслями. Первым заговорил Валерий Петрович.

— Все меня выживают из Совмина.

— Куда? — поинтересовался Винокуров.

— В коммерческие структуры. Кое-кто готовит почву для отступления. Так что люби и жалуй, биржа Федоровского. Возможно, член правления или совета директоров новой фирмы. Впереди меня ждет кинопроизводство. И поездка в Канны.

Винокуров оживился.

— Слушай, Канны — вещь отличная. Заодно ты там, во Франции, займешься нашими делами. Навертывается хорошая поставка с завода-изготовителя.