Короли рая

«Остаются где?» – задался он вопросом в сотый раз с той первой встречи с Андо. Ему понадобится время, чтобы осознать всю грандиозность своего опыта на Бато. Но теперь он знал по крайней мере то, что выход из собственного тела не мог быть сном. В глубине души он знал, что у него есть «дух», который может странствовать; что этот дух может проходить сквозь стены, что он невидим для глаз людей и понимает их речь. Он знал, что в мире есть «тень» или «тени», способные видеть этот дух, однако не знал, что они такое.

Он чувствовал, как стучит его сердце и как на него пытливо смотрит Эка.

– Твой отец захочет увидеться с тобой немедленно.

Кейл кивнул «слуге» и попытался выглядеть непринужденно. Ты – еще один вопрос, на который я не ответил, подумал он, но времени у нас предостаточно.

– Не волнуйся. – Эка успокаивающе положил руку ему на плечо. – Это будет куда проще, чем в тот раз.

Кейл вежливо кивнул и неуверенно отвел взгляд. Он воззрился вниз, в мутные волны, и попытался вообразить себе морские просторы, чувствуя отчего-то, что даже это великолепие при сопоставлении с бесконечной истиной мира – ничто. Но оно все-таки может потопить и заглотить вот эту лодку, подумал он, следя за горизонтом, совсем как отец может потопить и заглотить меня.

* * *

Гонимые ветром темные тучи превратились в бурлящий водоворот дождя. Ранги проявил свое презрение к людским делам, окутав Шри-Кон густым облаком наполненного молниями ужаса, заставив даже батонца-навигатора бормотать молитву, пока перед глазами не возникло побережье. Если бог неба и правда существует, решил Кейл, прижимаясь к Эке на неглубоком дне лодки, кто-то нехило его разозлил.

Лодка подпрыгивала, врезаясь в волны или проносясь над ними; ее узкий, заостренный корпус то рассекал гребни, то взмывал так высоко, что Кейл боялся, как бы она не перевернулась. Капитан сузил парус и раскачивал мачту вперед-назад, ползая по суденышку, словно паук. Ветер, казалось, менял направление из прихоти, и вскоре Кейл, как и желал, вооружился веслом.

К тому времени, как шлюпка ударилась о пляж, руки принца дрожали от изнурения и страха. Он спрыгнул на берег и поцеловал влажные белые песчинки, а затем помчался ко дворцу вместе с Экой. На бегу Кейл видел, как шторм разбивает и уносит имущество прибрежных рыбаков и мореходов, и закрыл руками лицо, защищаясь от пыли и обломков.

Эка уверенно провел его по дворцу и оставил, чтобы справиться у короля насчет аудиенции, а вернувшись, известил, что Фарахи «готовится к бедствию» и что встреча может подождать. Затем он поклонился и исчез, а Кейл остался стоять в незнакомом или забытом им пустом мраморном коридоре.

Если «бедствие» означало великую волну, оно будет не первым в жизни Кейла. И уж точно не последним.

Все они были чудовищны. Прибрежные деревни превращались в руины из песка и сломанных деревьев; лодки, причалы, волнорезы и складские помещения срывало с мест и разбрасывало по морю; и тонули люди, всегда тонули люди, особенно рыбаки, которые говорили: «Это просто очередной шторм», в то время как другие убегали, но море, которое они знали и любили, поглощало их.

Ранги, гласила общепринятая мудрость, все еще ярился оттого, что был похищен меньшими богами у своей жены Хаумии, богини земли. Храм, конечно, никогда не учил подобным вещам, но монахи Просветленного были подозрительно безмолвны в такие времена.

Что могут сделать или сказать люди, которые исповедуют мир, перед лицом такой огульной смерти?

Дворец Шри-Кона был разделен примерно на четыре «крыла», или квадрата, и Кейл покинул тот, который принял за Южный – без солнца определить было трудно. Комнаты постоянно видоизменяли и переделывали, королевские залы пристраивали, спальни слуг меняли местами, даже сады перемещали и высаживали заново. Паранойя Фарахи и в лучшие времена раздражала Кейла, но сейчас он промок и устал, спешил и вроде как заблудился и каждый хлюпающий шаг действовал ему на нервы.

Он придерживался открытых залов на краю внешнего двора – залы здесь не имели внешних стен и давали четкий вид на площадь, – что помогло ему сориентироваться. Дождь хлестал и собирался в лужи, низвергаясь на выложенные плиткой дорожки. По водостокам неслись ручьи, а украшавшие балконы цветы разлетелись и усеяли траву, как опавшие листья.