Короли(СИ)

- Я предлагаю тебе игру, последний ученик Джирайи, я предлагаю доказать мне, что ты способен воплотить идеи нашего учителя, - шепчет Пейн. Издевка этого Акацки не то что бы злит, она приводит в негодование.

Все вокруг смазалось, крася пыль в багряные разводы. Очертания селения стираются из памяти, превращаясь в ошметки воспоминаний. Забирая с собой все упрямство, все желание не сдаваться и не отступать, идти и, стиснув зубы, стоять до конца.

Чертов, проклятый сон, в который раз, напоминал как далеко и как близко Наруто был к цели. Смазывал свой сюжет бесполезными, волнующими фразами. И вот уже в пространстве шепчет голос Намикадзе, словно этот человек сидит где-то рядом и приговаривает, листая трактат о шелесте листвы.

"Я не знаю, кто убил твою мать..." - словно насмешка, раздается его голос, приглушенный шуршанием бумаги: "У тебя есть шанс распутать эту загадку самостоятельно, сын..."

Образ так быстро тает и не возможно догнать, не возможно ухватить. Но стоит раз закрыть глаза как перед тобой опять Пейн ...

- Игра?... - Наруто запрокинул голову вверх, усмехаясь предложению этого человека, - Думаешь, я хочу тебе что-то доказывать? Думаешь, мне интересно бегать за тобой, объясняя, почему ты не прав?

Горечь? Отрава вместо крови, жгучая. Не неприятная, всего лишь едкая, словно щелочь. Колючая словно игла... и при этом мягкая словно пуховое одеяло. Незаметная.

"Истинно Его сын" - посмеивалось солнце, на манер Шинигами. Жестоко, по-людски, мешая все воспоминания ржавой ложкой в одном тесном прогнившем сосуде...

Лицо Пейна осталось непроницаемым. Все былое смазывается до черноты, оставляя их вдвоем единственными в этом мире. Нет уже ни сенсея, вглядывающегося в небо мертвым взглядом, ни стонущей в агонии Конохи... И пыль не стоит столбом. Словно и не было всего этого. Печально, до невозможности.

- Я хочу сломать тебя Узумаки,- говорит этот Акацки, стоя на расстоянии вытянутой руки, всматриваясь риненнганом в глаза, - Я дам тебе понять, что ты не в силах защитить ни своей горячо любимой Конохи, ни друзей, ни даже себя, - его тихий нелюдимый голос, заталкивает сознание в глубины ада. Его взгляд направлен прямо в душу, словно Пейн хочет дать понять, что это будет самый сильный, самый жестокий удар.