Короли в изгнании

   – Ты сначала выслушай меня... – сказала она и со свойственной ей положительностью начала подробно излагать ему суть дела, рисовать перспективу предстоящего «ловкого хода», ссылаясь на документы: на номер «Кернаро» с отчетом о заседании сейма, на письма Лебо, в которых тот сообщал, что творится в Сен-Мандэ... Король, без памяти влюбившись в одну особу, занят устройством своего счастья. Роскошный особняк на Мессинской, со всей обстановкой, экипажи – все это он ей наобещал и готов выдать сколько угодно векселей под любые проценты... Лееманс слушал теперь, развесив уши, делал замечания, задавал вопросы, залезал во все уголки этого блестяще задуманного предприятия.

   – На какой срок векселя?

   – На три месяца.

   – Стало быть, через три месяца?..

   – Через три месяца...

   Тут Шифра сжала свои дышавшие спокойствием губы, отчего они стали еще тоньше, и сделала рукой такое движение, будто затягивала невидимую петлю.

   – А проценты?

   – Какие пожелаешь... Чем тяжелее условия, тем лучше для нас... Надо повести дело таким образом, чтобы у него остался только один выход: подписать отречение.

   – А когда он подпишет?..

   – Тогда уже все будет зависеть от этой особы... Мужчина с двухсотмиллионным состоянием – пожива недурная.

   – А если она все заберет себе? Нужно знаешь как быть уверенным в этой женщине?..

   – А мы в ней и уверены...

   – Кто она такая?

   – Ты ее не знаешь, – не моргнув глазом, ответила Шифра и принялась укладывать бумаги в сумочку, – такие сумочки бывают у просительниц.

   – Погоди!.. – поспешил остановить ее старик. – Тут, знаешь ли, потребуется много денег... Значительное капиталовложение... Я поговорю с Пишри.

   – Не стоит, папуля... Нехорошо, когда в деле замешано слишком много лиц... И так уже – нас двое, Лебо, теперь еще ты... Больше никого не нужно!..

   – Только Пишри!.. Понимаешь: мне одному это не под силу... Тут надо много денег... много денег...

   – А потом понадобится еще больше!.. – хладнокровно заметила Шифра.

   Последовало молчание. Старик размышлял, скрывая ход мысли в своих зарослях.

   – Так вот... – наконец заговорил он. – Я согласен войти в дело, но с условием. Этот дом на Мессинской... Его надо обставить шикарно... Ну-с, безделушки буду поставлять я...

   В ростовщике проснулся антикварий.

   Шифра покатилась со смеху.

   – Ах ты, старая выжига!.. Старая выжига!.. – повторяла она, подхватив слово, носившееся в воздухе лавки, но не вязавшееся с изысканностью ее туалета и манер. – Ну, ладно, папуля... Ты будешь поставлять безделушки... Но только, пожалуйста, не из маминой коллекции!

   Лицемерное название «Коллекция г-жи Лееманс» старьевщик дал собранной им всякой дряни, испорченным, ни на что не годным вещам, но благодаря этой игре в сентиментальность он отлично сбывал их, внушая покупателям, что он дорожит как святыней каждой вещичкой, оставшейся после незабвенной супруги, и ценит ее на вес золота.

   – Слышишь, старый?.. Чтобы никакого плутовства, никакого жульничества!.. Дама в этом разбирается.

   – Ты думаешь... разбирается?.. – проворчал в усы старый пес.

   – Не хуже нас с тобой, уверяю тебя.

   – Но кто же...

   Он потянулся мордой к ее прелестному личику, – продажность была написана и на старом пергаменте, и на лепестках розы.

   – ...кто же эта женщина?.. Мне-то ты можешь сказать, раз я компаньон.

   – Это...

   Остановившись на полуслове, она завязала широкие ленты шляпы под тонким овалом своего лица и посмотрела на себя в зеркало, – оно отразило удовлетворенный взгляд красивой женщины, у которой был теперь лишний повод гордиться.

   – ...графиня Сплит... – торжественно объявила она. 

IX В академии