Короли Вероны

Коня вела Джаноцца. В платье, сшитом для одной свадьбы и надетом на другую, она являла собой воплощение расцветающей женственности. Белая грудь едва заметно трепетала под корсажем, черные как смоль волосы растрепались — но лишь слегка, лишь для того, чтобы намекнуть: эта юная женщина только что поменяла ненавистную власть на желанную. Кто, положа руку на сердце, мог осудить Монтекки?

Каррара шепнул своей племяннице нечто игривое и пришпорил коня. Чтобы окончательно добить противника, гнусный падуанец нацепил алую ленту — знак победителя на скачках. Увидев, что Каррара приближается, Пьетро вполголоса сказал сестре:

— Тебе пора. Найди отца. Он там, на балконе. — И Пьетро вскинул подбородок в соответствующем направлении.

С минуту Антония раздумывала, каким бы напутствием подбодрить брата. Наконец она остановилась на «дай тебе боже сил» и вслед за Джаноццей прошла на балкон, где в первом ряду сидел Данте.

«По крайней мере, я выхлопотал ему хорошее место, с полным обзором», — усмехнулся Пьетро.

Он пришпорил коня, и тот поскакал наперерез падуанцу. Едва заметным, но безошибочным жестом коснувшись поводьев, Каррара дал дорогу.

— Как трогательно! На вид тебя не отличишь от настоящего рыцаря. И доспехи новехонькие! Небось первый раз напялил, вон, ни царапинки. Парадно-выходная пара! Пусть бы таковой и оставалась. Слушай, неужели ты и вправду готов распрощаться с головой из-за такой ерунды?

Пьетро ответил прежде, чем сообразил, что делать этого не стоило.

— Я готов раскроить тебе череп.

— Удачи. Да, кстати, — спасибо.

— Это еще за что?

— С самой битвы под Виченцей я мечтал с тобой поквитаться. С помощью девчонки я отомстил сразу обоим твоим дружкам, ты же пойдешь на десерт.

Пьетро показалось, что у него сейчас расшатаются зубы — так крепко он их стиснул.

— Рад быть полезным.

— Да, Пьераччо, вот еще что. Когда я тебя прикончу, я смогу заняться выполнением своего основного предназначения. Я смогу убить Большого Пса.

Пьетро знал, что мерзавец имеет в виду Кангранде, но живо представил падуанский башмак на шейке маленького Ческо. От ярости у него затряслись руки. Каррара это заметил, но понял по-своему.

— Да-да! — ухмыльнулся он. — А потом займусь его общедоступной сестрицей, этой девкой, по которой ты слюни пускаешь. Бьюсь об заклад, у этой суки от течки все юбки отсырели. То-то небось мерзнет по такой погоде! Ну ничего, я ее согрею.

Противники остановились перед балконом Скалигера. Пьетро пробежал глазами по лицам и увидел Катерину, с Ческо на коленях сидевшую подле Баилардино.

«Слава богу. Здесь, на виду у всего города, малыша не попытаются снова похитить».

Антония устроилась рядом с отцом. Марьотто и Джаноцца не сводили друг с друга глаз, разделенные сестрой Мари, Аурелией. Влюбленные знали, что судьба их союза зависит от победы человека, им обоим крайне неприятного. Джаноцца невзлюбила своего дядю со вчерашнего дня, услышав, как Мари и Антонио пытались вызвать его на дуэль.

«Боже, неужели это было только вчера? Как будто целая жизнь пролетела».

Антонио усадили, обложив подушками, подальше от влюбленной пары, поближе к перилам балкона, чтобы лучше виден был поединок. Рядом с ним сидели его отец и брат — и, кажется, снова спорили.

Прижавшись к перилам, на Арену смотрели двое племянников Кангранде, Мастино и Альберто. Не стоит и говорить, за кого болел маленький Мастино. Тут же сидели Гульермо дель Кастельбарко и Пассерино Бонаццолси. Свесившись с балкона, Нико да Лоццо неприличным жестом попытался подбодрить Пьетро, проигнорировав неодобрительный взгляд Кангранде.

— Покажи ему, Пьетро! — выкрикнул Нико. Многие присоединились не столько потому, что считали Пьетро, а вместе с ним и Капуллетти правыми, а руководствуясь личной симпатией.

Заговорил Скалигер, но Пьетро почему-то не слышал ни слова. Удары сердца отдавались в ушах. Все же Пьетро без запинки произнес клятву и даже выжал из себя рукопожатие, короткое и унизительное. Наконец Цилиберто дель Анджело дал сигнал к бою. Целую секунду Пьетро тупо размышлял, в честь чего это главный егерь Кангранде выступает распорядителем на поединке. Наконец он тряхнул головой, словно отгоняя мысль, надел шлем и поскакал на другой конец Арены, где уже поджидал Джакопо с копьями и другим оружием.

— Ну что, готов, большой брат? — съязвил Поко, вручая Пьетро копье.

— Стой в сторонке, не лезь куда не просят, — принялся наставлять Пьетро. — Если с тобой что-нибудь случится, отец меня убьет. — Даже перед лицом смертельной опасности оба брата не сомневались — гнев отца в случае чего будет ужасен.

Поко кивнул и несколько раз сглотнул.

«Да он больше моего волнуется, — подумал Пьетро. — И боится. Себя не помнит от страха. Только дрожащего как овечий хвост пажа мне и не хватало».

Антония на балконе не знала, куда девать глаза. Ее брат верхом на огромном коне казался таким крохотным, он едва виднелся из-под доспехов. Доспехи падуанца были подогнаны по фигуре, Каррара блистал силой и грацией, в то время как Пьетро выглядел совершенно по-дурацки.