Короли Вероны

Пьетро пытался встать, но тело не повиновалось ему. Однако он шевелился. Он чувствовал, как перевернулся на бок. Каррара уже готовился свершить над ним так называемый акт милосердия. Клинок был тонкий, рассчитанный на то, чтобы пройти сквозь щель в доспехах. Марцилио приподнял Пьетро за поврежденное плечо, намереваясь вонзить иглообразный клинок прямо в сердце.

Сознание покидало Пьетро. Все силы его теперь уходили на дыхание. Левая рука занемела. Пьетро знал, что Каррара сейчас убьет его, но не мог сопротивляться. Он видел, как падуанец замахнулся, готовясь нанести смертельный удар. Правой рукой юноша стал нащупывать кинжал, висевший на поясе. Падуанец с ругательством схватил Пьетро за руку.

«Вот и все, — подумал Пьетро. — Я умру в битве. В битве за любовь. За чужую любовь. Как глупо».

Воздух прорезал свист, и что-то упало на землю. Пальцы, вцепившиеся Пьетро в предплечье, дрогнули. Каррара смотрел не на свою жертву, а куда-то в сторону. В сторону балкона Скалигера. Пьетро же больше интересовали снежинки, больше волновало их прикосновение к разгоряченному лицу.

Каррара раздраженно тряхнул головой и спрятал клинок. Снова послышался свист, снова что-то упало у ног Пьетро. Каррара выругался и отступил. Похоже, он устал не меньше своего противника. Теперь, когда ему не дали завершить дуэль, падуанец размяк и словно стал ниже ростом. Глаза его закрылись. Дыхание вырывалось из груди со странным скрежетом.

Пьетро лежал неподвижно, и его собственное дыхание постепенно приходило в норму. Осторожно повернувшись, юноша увидел две стрелы, торчавшие из земли у ног. С этого угла зрения балкон Скалигера казался недосягаемым, как само небо. Правитель Вероны стоял, опершись ногой о перила. Тетива на его луке все еще дрожала.

Дуэль завершилась.

Каррара вышел победителем, хотя победа и была сомнительной с точки зрения рыцарской чести.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Распростертый на Арене Пьетро готовился к смерти. Внезапно его подхватили под мышки и подняли. Со вздохом он отметил, что ему безразлично, куда его тащат. Не открывая глаз, Пьетро знал, что тащат его обратно к пьяцца дель Синьория и к палаццо; впрочем, улицы почему-то тонули в густом тумане. Пьетро думал только об одном — скорей бы помочиться. Он сделал это немедленно, как только был спущен с плеч слуг Капитана, не дав им даже снять с себя доспехи. На трясущихся ногах он повернулся к стене палаццо и опорожнил мочевой пузырь. К удивлению Пьетро, слуги ему не препятствовали и даже не вышучивали его. Помочившись, он позволил себя раздеть и отнести к Морсикато, который обработал рану на плече. Морсикато что-то говорил, однако Пьетро не улавливал смысла. Поскольку тон был успокаивающий, а не встревоженный, Пьетро прекратил бесплодную борьбу с туманом в голове и больше не слушал.

Он пришел в себя, когда был уже забинтован, одет и усажен в большой зале Domus Nova. Кто-то коснулся его плеча. Голова кружилась; Пьетро обернулся и увидел отца и сестру, сидевших на скамье по обе стороны от него. Данте говорил, но Пьетро не мог сосредоточиться.

— Что?

— Ты сражался храбро и честно, — повторил Данте. — Я горжусь тобой.

— Что произошло? — Пьетро смотрел на губы отца, поэтому голос Антонии привел его в замешательство.

— Борзой Пес остановил поединок. Он сказал, что рассудит дело прямо сейчас, учитывая твои действия.

— Что? — Пьетро жизнью мог поклясться, что Антония несет чушь. Как маленький Ческо мог остановить дуэль? Или, может, сестра имеет в виду Меркурио? Уж конечно, она говорит не о Кангранде: ведь Кангранде — не Борзой Пес. Пьетро повернулся к сестре, однако она не отрывала глаз от соседней скамьи. Проследив ее взгляд, Пьетро увидел Марцилио, всего в бинтах; негодяй сверлил его глазами из-под полуприкрытых век. Сознание моментально прояснилось.

«Ах ты, подлый сукин сын. Будь ты проклят! Будь проклята моя нога. Будь проклят этот город, эта дружба, эта Арена».

Туман рассеялся, и Пьетро увидел, что толпа с трибун никуда не делась — она была здесь и шелестела от нетерпения. Антонио с отцом и братом сидели по одну сторону. По другую, напротив, стояли Марьотто, Джаноцца, синьор Монтекки и, чуть поодаль, Аурелия.

Вошел Кангранде, и шепот стих. Кангранде не уселся, а занял прочную позицию на возвышении.

— Дуэль закончилась. Оба противника храбро сражались. Заявляю, что исход дуэли пока не решен.

Марцилио моментально вышел из полуобморочного состояния.

— Как это не решен? Я победил! Если бы вы не вмешались…