Короли Вероны

— Что? Нет. Нет! Я похитил ребенка, чтобы отдать его графу, или продать в рабство, или… еще не придумал. — Патино стал расти, и скоро возвышался над Пьетро подобно башне. Теперь он действительно походил на Кангранде как родной брат — лишь лицо, рябое, испещренное морщинами, казалось отраженным в темной воде. — Когда граф сказал, что Кангранде усыновил собственного бастарда, я понял — это знак свыше. Пророчество под угрозой. Божественное влияние нельзя делить на двоих. Божественный замысел рассчитан на одного.

— О каких двоих ты говоришь?

Патино слегка встряхнул Ческо.

— О нем и о себе. Я стану Il Veltro. Я — Борзой Пес.

Письмо дочери застало Данте в палаццо Скалигера, зачтением для прелестной мадонны Джованны да Свевиа. Данте чувствовал себя прескверно: развлекать придворных дам, половина из которых даже не делали вид, что слушают, — сущее наказание. Впрочем, что взять с пустоголовых девиц и не менее пустоголовых жен захудалых дворян? Лишь Джованна, правнучка императора Фридриха II, вдохновенно внимала поэту. Родственница — либо по крови, либо в замужестве — половине правителей Италии, Германии и Сицилии, Джованна отлично разбиралась в литературе.

Отца сопровождал Джакопо; в данный момент он бросал страстные взгляды на одну из придворных дам. Те дамы, которых Джакопо успел, добившись своего, оставить, в свою очередь, бросали на него взгляды, исполненные плохо скрытой ненависти. Данте стыдился похождений младшего сына, но втайне восхищался его успехом у женщин.

Светлейшая мадонна Джованна была сегодня весела, несмотря на непогоду. Данте утомляли обязанности придворного; он надеялся, что подвернется случай уйти. Появление посыльного с письмом на его имя оказалось именно таким случаем.

Узнав почерк дочери, Данте решил, что речь в письме пойдет о плате переписчикам или о переводах «Комедии» на иностранные языки. Но ведь Беатриче уехала к подруге. Надо же, и там не забывает о работе. Трудолюбивая, вся в него. Жаль, что Джакопо уродился таким, как бы это сказать…

Прочитав первый абзац, Данте глубоко вздохнул и неестественно выпрямился на стуле. Джакопо заметил, как побледнел отец. Позабыв о своих шашнях, он бросился к Данте.

— Отец! Что случилось?

— Погоди. — Пробежав глазами единственную страницу письма, Данте обратился к мадонне Джованне: — Мой сын в Виченце.

— Ваш старший сын? Благородный сир Алагьери? Какая неожиданность!

— Для меня тоже, мадонна. Кажется, он сопровождает синьора делла Скала, вашего супруга, в очередной его авантю… я хотел сказать, военной кампании.

— Позвольте взглянуть! — Джованна почти выхватила письмо у Данте и прочла несколько строк, написанных безупречным почерком. — Так вот где сейчас мой муж! Как всегда, забыл посвятить меня в свои планы.

— Но, мадонна, разумеется, это хорошая новость.

— Великолепная. — Джованна, чувствуя взволнованные взгляды придворных дам, продолжала: — Падуанцы нарушили мирное соглашение. Они пытались захватить Виченцу. Насколько я поняла из письма дочери нашего уважаемого поэта, атака падуанцев отражена. Верона снова победила.

Дамы захлопали в ладоши. Две даже прослезились. Один только Данте знал, о чем говорится во второй части письма, и усиленно думал, как бы поделикатнее забрать письмо у Джованны.

— Это огромная радость для всех нас, мадонна.

— О да, — сказала Джованна. — Франческо обожает сюрпризы. Но не меньшая радость, мессэр Данте, что ваш старший сын снова в Вероне! Похоже, он настроен вернуть былую славу. Как раз сейчас он ищет похищенного ребенка.

Данте прищурился. Джованна все-таки обнародовала письмо Беатриче. Дамы разразились неизбежными восклицаниями, и все задавали один и тот же вопрос:

— Какого ребенка?

— Это совершенно не важно, — твердил Данте.

Однако Джованна, к его удивлению, произнесла:

— В суматохе, вызванной атакой падуанцев, был похищен сын донны Катерины, Баилардетто. А также ее приемный сын. Кажется, его зовут Франческо.

По лицам дам стало ясно: они знают, что это за мальчик.

Джакопо вскочил.

— Ческо похищен! И Пьетро его ищет! Отец, мы должны ехать! Немедленно!

Данте прекрасно понимал, чем чреват подобный отъезд и участие в поисках незаконного сына Кангранде. Однако мадонна Джованна сама разрешила дилемму.

— Конечно! Мы все поедем. Пошлите за моими грумами, велите приготовить экипаж и собрать эскорт. Мы отправляемся в Виченцу. Немедленно.

— Зря мы это затеяли.

Лошади Антонии и Джаноццы трусили голова к голове. Дождь лил не переставая. Все силы девушек сосредоточились на одном — как бы не свалиться с дамского седла. Тучи превратили полдень в вечер; лошадь Джаноццы не заметила кроличьей норы и споткнулась. Джаноцца вскрикнула и упала на землю.

Антония соскользнула с промокшего седла и бросилась к подруге, увязая башмаками в раскисшей глине.

— Джаноцца!

— Ой, ой! — стонала Джаноцца.

— Ты ушиблась?

— Нога! Я сломала ногу!

Роландо сочувственно подвывал.

На неискушенный взгляд Антонии, нога вовсе не была сломана. Провинившаяся лошадь похромала куда-то в сторону, ее жалобное ржание перекрывал шум дождя.

— Похоже, вы обе теперь хромаете.