Короли Жути

Правда ли, что в пожаре повинен Матрик Черепобой, агрийский король-изгнанник? В песне «Вискарь и виверны» говорится, что выпитого им виски хватило бы, чтобы свалить с ног великана средних размеров, а потом король блеванул на зажженную свечу и ненароком поджег стол. Впрочем, другие источники утверждают, что «Дебош» загорелся из-за Аркандия Муга, волшебника и знаменитого алхимика, который вызвал ифрита, чтобы раз и навсегда удостовериться, как именно появляются на свет демоны: рождаются или вылупляются из яйца (безусловно, совершенно бессмысленная трата времени – ведь всем известно, что демоны вылупляются).

Как бы то ни было, пожар знаменовал окончание целой эпохи. «Дебош» решили не поднимать из руин, а на пепелище скромным свидетельством многолетних разнузданных бесчинств осталось неприметное надгробье, установленное на могиле единственной (как ни удивительно) жертвы пожара – человека по имени Пит.

Надпись на могильной плите гласит: «Мы все – короли, если жаждем лишь власти над собой».

Глава 22 «Макситон»

По здравом размышлении стало ясно, что попойка в ночь перед смертельной схваткой на арене – несколько неосмотрительный поступок. В животе у Клэя бурлило, как в кипящем котле, голова раскалывалась от боли, в висках стучало, а доносившийся с трибун громовой рев тридцати тысяч зрителей был не самым лучшим средством от похмелья. Вдобавок, хотя «Макситон» и удерживали на месте четыре толстенные цепи, арена чуть колыхалась на воде, отчего возникало малоприятное ощущение качки в трюме огромного корабля.

К длинному списку того, что сегодня делать ни в коем случае не стоит, Клэй решил добавить «блевать где попало» – вторым пунктом, сразу же после «умирать».

В сумрачном туннеле у выхода на арену было слышно, как Динантра обращается к зрителям. Голос горгоны, усиленный магией, обещал невероятное, небывалое зрелище. С кем именно будут сражаться Клэй и его товарищи, Динантра пока не объявляла, отделываясь лишь намеками и общими фразами про «чрезвычайную опасность», «дорогую цену» и «глухие уголки Жути», а это могло означать что угодно.

– А вдруг это совомедвед?! – с любопытством воскликнул Муг, на которого никак не повлияли ночные похождения. – Нет, вы представляете?! И что, прикажете его убивать? Это же несправедливо!

Клэй не стал в очередной раз убеждать его, что совомедведов не бывает. Из опыта прошлых лет он знал, что это бесполезно. Однажды волшебник даже предъявил «неоспоримое доказательство» существования этой загадочной твари – картинку из старого фолианта, на которой (как убедились все, кроме Муга) был изображен забавный большеглазый медведь.

Горгона умолкла. Прозвучали фанфары, раздались приветственные крики, постепенно сливаясь в одно-единственное слово, – оно повторялось раз за разом, безостановочно, как океанский прибой, эхом барабанного боя гулко разносилось по длинному туннелю под ареной так, что пыль летела с потолка, а земля дрожала под ногами.

«Сага»! «Сага»! «Сага»!

Муг с Матриком обменялись радостными улыбками. «Вот придурки, нашли чему радоваться», – подумал Клэй, пытаясь сдержать свою… ну, радостью назвать это было трудно, поскольку она подразумевает надежду на лучшее, а Клэй вовсе не питал особой надежды на исход сегодняшнего выступления, хотя, честно говоря, очень приятно слышать свое имя из многих тысяч глоток.

Ганелон хрустнул костяшками пальцев и наклонил голову из стороны в сторону, разминая шею.

Под стеной у самого выхода на арену сидел Гэбриель, уткнувшись лбом в колени. Когда толпа взревела, он напрягся и приподнял голову, как зверь, учуявший добычу. Чуть погодя он встал, и его силуэт четко обрисовался на фоне ярко освещенного выхода из туннеля.

– Пора, – сказал Гэб и добавил: – Все готовы?

– Готовы, – подтвердил Матрик.

– Да! – весело выкрикнул Муг.

– Ага, – буркнул Ганелон.

Клэй вздохнул и пожал плечами:

– Ну вроде бы.

Гэбриель кивнул, повернулся и повел четверых друзей по чуть наклонному туннелю. Клэй, мучась похмельем, прислушивался к неумолчным воплям зрителей. Крики становились все громче, а выход из туннеля ширился и светлел.

Наконец Гэбриель шагнул на свет, под ослепительные лучи солнца, и крики превратились в обезумевший рев.

Гэбриеля, как и всех остальных наемников «Саги», одели в подобающий случаю наряд. На Гэбе были великолепные доспехи, изукрашенные белой эмалью и золотом, – роскошные, но (на вкус Клэя) слишком вычурные. Меч – бледное подобие Веленкора – был огромным и тяжелым, мерзкого серого цвета. Рабы горгоны умыли и причесали Гэбриеля, так что он теперь выглядел прежним Золотым Гэбом, если не считать поникших плеч и затравленного взгляда.

Следом за Гэбриелем шел Муг. Вместо грязных ползунков на нем красовалось просторное одеяние чародея, на плече висела сума. Обеими руками он махал зрителям.

На Матрика с трудом напялили черный кожаный дублет с железными заклепками, который все-таки не сходился на брюхе; у пояса сверкали рукояти Рокси и Грейси, осыпанные самоцветами. Когда король вышел на арену, некоторые патриотически настроенные агрийцы принялись выкликать его имя.