Короли Жути

Клэй не сводил глаз с Матрика. Лицо бывшего короля окаменело. Матрик с Мугом были такими же закадычными друзьями, как Клэй с Гэбриелем, которые знали друг друга гораздо дольше. Матрика и Муга связывало некое родство душ, неуемная (и зачастую опрометчивая) жизнерадостность даже тогда, когда дела шли худо. Клэя с Гэбриелем огорчило известие о болезни Муга, но для Матрика эта новость стала бы огромным потрясением, поэтому волшебник и не хотел признаваться другу.

– Где что? – спросил Матрик стылым, как зимняя река, голосом.

«Он догадался, – подумал Клэй. – Он все понял. Он просто не хочет в это верить».

Муг тяжело вздохнул, открыл глаза и попытался улыбнуться, но улыбка исчезла, едва он раскрыл рот.

– На ноге, – прошептал он. – На пальцах ноги.

Наступившая тишина была зловещей, будто перед неминуемым падением подрубленного дерева.

Матрик сорвался с табурета, схватил Муга за шиворот и прижал к борту:

– Что у тебя на ноге? Черногниль?! Проклятие Отступника? У тебя на ноге?!

– Ы-ых, – прохрипел волшебник.

– И когда ты собирался мне об этом сказать, а?!

– К-х-хы, – выдохнул Муг.

– И какого хрена ты здесь? – От ярости, горя и отчаяния Матрик сорвался на крик. – Ты должен сидеть в своей долбаной башне и круглые сутки придумывать, как эту дрянь вылечить.

– Она не лечится, – пискнул Муг.

– А ты вылечи! – заорал Матрик. – Слышишь, говнюк безмозглый?! Ты же волшебник! Наколдуй нужную хрень!

Он бессильно упал на колени и потащил за собой Муга. Волшебник на миг оцепенел, а потом обнял голову Матрика, поддерживая друга, которого сотрясали душераздирающие горькие рыдания.

Корабль пошел на посадку близ тусклых огоньков какого-то поселка. Баррет утверждал, что это Холмстон, а Матрик, который с удвоенным старанием напивался до беспамятства, настаивал, что это Бредмур.

– Между прочим, я – король, – бормотал он. – Я эти места знаю как свои пять… ну или сколько их там у меня… Эй, у меня стакан опять пустой.

– Сам нальешь, – лениво отозвался Тиамакс с дивана.

Матрик полез за барную стойку, а Клэй укоризненно покачал головой:

– Ну вот, теперь его не остановишь.

Подсвинок радостно хрюкнул. Он где-то раздобыл яблоко и теперь смачно им хрумкал.

– А давайте сыграем в классную игру, – предложил он. – Каждый по очереди называет первую убитую им тварь. Вот, я первым начну. В Пятипрестолье на меня напал бес-мусорник, и я его убил.

Клэй вжался в диван и отхлебнул пива. Игра ему заведомо не нравилась.

– Мусорники боятся даже крыс, – усмехнулась Аша. – Они не нападают на людей.

Подсвинок смущенно потупился:

– Ну, там кто-то выбросил целый мешок апельсинов…

Аша еще не отсмеялась, но тут Муг сказал:

– Мне было одиннадцать, когда сдох мой любимый пес, и я решил его воскресить.

– Ну-ну, – сказал Баррет.

– Дурь, конечно. В общем, я зажег свечи, начертал руны, вроде бы все сделал как полагается… только воскрес не Сэр Пуфик, а… Б-р-р-р!

– Гм, не знаю, что пугает больше, – сказал Эдвик, поудобнее устраиваясь в кресле у штурвала, – то, что ты в детстве увлекался некромантией, или то, что назвал пса Сэром Пуфиком.

Тиамакс радостно защелкал:

– А я убил… ну, какую-то и вовсе неведомую тварь, с виду как помесь огромной ящерицы и лягушки, только с шипами и огненным языком.

– Фу, мерзость! – сказал Матрик. – А я убил гноллского шамана.

– Гноллы – это которые с конскими головами? – спросил Подсвинок.

– Нет, с конскими головами – это ишилы, – пояснила Аша. – Гноллы похожи на двуногих шакалов.

– Этот стервец колдовством лишил меня зрения и думал, что со мной разделался, – продолжил Матрик. – Я споткнулся и упал, а он как захохочет… С таким смехом его кто угодно нашел бы, даже слепой.

– Я убил гарпию, – сказал Баррет. – Она утащила на гору мою младшую сестренку, а я вскарабкался следом, скрутил гарпии шею и раскурочил гнездо. Потом целую неделю всю семью кормил омлетом из гарпиевых яиц. А ты кого укокошил, Ганелон? Наверняка какого-нибудь злобного монстра.

– Работорговцев, – помотав головой, ответил южанин и больше ничего не стал объяснять.

– А я убила паука, – ухмыльнувшись, сказала Аша. – Здоровенного. Ох, и мерзкая же тварь!

Тиамакс с притворным удивлением щелкнул жвалами:

– Ах вот оно что! Мой отец как однажды ушел за молоком, так и пропал. А я всю жизнь считал себя плохим сыном.

Аша хохотнула и повернулась к Клэю:

– А ты чем отличился, Пузочес? Погоди, я сама угадаю: какой-то недотепа пролил пиво тебе на сапог – и ты вырезал всю его семью, прямо у него на глазах.

Клэй набрал в грудь побольше воздуха, готовясь признаться, что его первой жертвой стал родной отец, но Гэбриель (единственный из всех, кто это знал) наконец-то нарушил молчание и избавил приятеля от долгих объяснений.

– Так куда мы с вами полетим? – спросил Гэб Баррета.

Лидер «Авангарда», кашлянув, обменялся многозначительными взглядами с Ашей и Тиамаксом.

– В Камнешарскую крепость, – наконец ответил он. – Не то чтобы очень хотелось так далеко соваться, но, так уж и быть, ради друзей можно и на смерть пойти, а кто уж там нас убьет – искровирм, виверна или еще какая-то хрень, – нам без разницы.