Короли Жути

Клэй отвлекся, услышав, как взревела Живокость. Дива теряла терпение: она надеялась быстро расправиться с Гэбриелем, но вместо этого ей пришлось защищаться. Ждать помощи от монахов не стоило: кого убили, кого ранили, а кто безутешно оплакивал разбитые яйца. Клэй с друзьями опасливо сомкнули кольцо вокруг дивы.

– Живокость! – выкрикнул Матрик, но она, не обращая ни малейшего внимания на него и на остальных зрителей, рьяно отбивалась от Веленкора. – Живокость! Это конец. Ты проиграла!

Дива оскалилась и, грациозно отступив, скрестила мечи. Тяжело дышащий Гэбриель, не опуская Веленкор, задержал очередной выпад. Клэй понимал, что, если битва затянется, Гэб не выдержит и Живокость его убьет.

С другой стороны, банда – на то она и банда. Охотники могут загнать даже самого грозного тигра – гордый зверь сражается и умирает в одиночку. А вот охота на волка тем и опасна, что всегда приходится следить, не настигает ли тебя стая.

– Это конец? – злобно захохотала Живокость. – Сказал мне тут один, что это конец, так я ему его же концом заткнула рот, а голову насадила на пику.

– Мой конец мне в рот не поместится, – невозмутимо сказал Матрик, будто сообщая нечто само собой разумеющееся.

Кит коротко хохотнул – явно не к месту.

Живокость, которой было не до шуток, обратилась к Гэбриелю:

– Правда, что вы летите в Кастию?

– Правда, – неохотно кивнул Гэбриель.

– Зачем?

– Моя дочь попала в осаду.

На мгновение Клэю почудилось, что выражение лица дивы изменилось, а лед в глазах растекся лужицами талой воды. Впрочем, это продолжалось недолго – лед вернулся и стал тверже прежнего.

– Тогда ее уже нет в живых, – сказала Живокость. – А ты, дурак, напрасно туда суешься.

– Ты права только наполовину, – признал Гэбриель. – Но это не важно. Как уже сказал Матрик, это конец. Возвращайся к Лилит, объясни ей, что… А, мне по фигу, что ты ей скажешь. В общем, убирайся-ка ты с моего корабля.

Как по волшебству, у левого борта возникла «Темная звезда», будто гигантский монстр. Приливные двигатели ревели, перекрывая грозовые раскаты.

– С превеликим удовольствием, – сказала дива, делая выпад в сторону Гэбриеля, который немедленно отбил удар.

Потом она бросилась на Ганелона, но тот отбил клинок рукоятью топора. Клэй приподнял щит, а Живокость стремительно метнулась под руку к Матрику, который не успел ее остановить, и вжала его в поручни. Он вскрикнул от боли и снова выпустил кинжал из искалеченной руки. Товарищи бросились ему на помощь.

Живокость отмела их раскрытым крылом и взлетела, волоча за собой Матрика. Несколько мощных взмахов крыльями – и дива с Матриком унеслись в небо.

– Матрик! – Гэбриель подбежал к поручням.

Клэй схватил его за плечо. В воздухе потрескивали электрические разряды.

– Погоди… – начал Клэй, но раскат грома превратил его голос в шепот, а невыносимо яркая вспышка молнии ослепила всех вокруг.

Клэй зажмурился. В красном сиянии под веками отпечаталась кошмарная картина: тень крыльев на фоне раскаленного столба молнии… Живокость и Матрик, сцепившись, падали, будто подстреленные птицы с дерева.

Глава 31 Прогулка по Жути

Когда утих звон в ушах, а зрение вернулось, Клэй увидел, что Гэбриель привалился к борту, одной рукой вцепившись в поручни из лунного камня. Еще недавно, во время битвы с Живокостью на залитой ливнем палубе «Срамного престола», Гэб казался легендарным непобедимым героем, рыцарем из древних сказаний, а сейчас снова превратился в простого смертного – одряхлевшего, обессиленного и насквозь промокшего.

Во взгляде Гэба сквозило мрачное сомнение. Что делать: приземлиться в Кромешной Жути и начать поиски Матрика (наверняка погибшего) или лететь дальше без него, всю оставшуюся жизнь терзаясь муками совести из-за того, что бросил друга на верную смерть? К чести Гэбриеля, решение он принял быстро и хрипло произнес:

– Скажи Мугу, пусть заходит на посадку.

Поговаривали, что Жуть никогда по-настоящему не отпускает тех, кто хоть раз по ней прогулялся. Как правило, присловье относилось к больным черногнилью, потому что страшной болезнью заражались именно в Кромешной Жути, но для Клэя оно имело иной, не менее мучительный смысл.

Жуть ему снилась – к счастью, лишь изредка, когда утомленный разум обуревали сновидения, заставляя бродить по лабиринтам извилистых троп, погружаться в вязкую трясину, в ужасе бежать наутек от чудовищных преследователей. Клэй просыпался, задыхаясь, вскрикивая и дрожа, а Джинни успокаивала его, целуя взмокший от пота лоб, что-то ласково шептала и гладила по щеке, пока дурной сон не забывался. Она никогда не расспрашивала о снах, а Клэй никогда о них не рассказывал, ведь такими кошмарами не поделишься даже с самым родным и близким человеком.

А сейчас кошмары стали явью, сны проявились в жухлой, как пергамент, листве и в разверстых ранах на древесных стволах, покрытых чешуйчатой проказой. Сумрачная дымка затянула все вокруг, а зловещую тишину то и дело пронзали резкие крики хищников и их добычи – в мглистых чащобах убивали и умирали.