Коромысло Дьявола (СИ)

К тому же окно выходит на северную сторону. То, что нужно, чтобы комфортно играть, читать, лежа смотреть кино, не занавешиваясь от беспардонного солнечного света плотными шторами и не насилуя глаза чрезмерной яркостью монитора.

Филипп возлежал на кровати и предавался кратковременному заслуженному отдыху. Но вовсе не бездумно и бессмысленно, потому как расслаблял поочередно мышцы и сухожилия тела. Достигнув необходимой степени релаксации, по примеру своего воспитанника — "мудрость детям самим Богом дарована" — он стал ретроспективно вспоминать, анализировать правдивые и лживые обстоятельства нынешнего дня.

"Правильно говорит сенсей Кан: несовершенные чувства и ограниченный рассудок нам всегда лгут, истинной враждебную обстановку делает лишь оценивающий ее разум."

Если разумно и резонно поразмыслить, из аварийной ситуации у маргаринового завода на улице Баранова он, Филипп Ирнеев вышел без потерь. Спас человека, по уму употребив собственную жизненную силу.

Недаром та тетка медсестра взирала на него с восхищением и обожанием. Но пожилые женщины — те, кому за 30, - его ничуть не привлекали.

Иное дело обаятельная девочка Вероника из парка: трусики "серебряный туман", корсетный пояс, бирюзовое модельное платьице. К ним в тон второго номера грудь, миловидное личико и прическа бизнес-леди.

Филипп, в чем он сейчас себя совершенно уверил, Нику явно интересует с далеко идущими общежитейскими намерениями. Что она и продемонстрировала. Недвусмысленно.

Давешний хитроумный нищий из кольцевого подземного перехода его тоже не обманывал. Потому что сам был полностью уверен: мол, от широкой души облагодетельствовал "мистера прохожего" стопроцентно выигрышным лотерейным билетом.

Не стоит удивляться и тому, как попрошайка его вычислил, невзирая на режим невидимости молчаливого тела. Видимо, пройдоха приобрел неслабую прозорливость, целыми днями упорно разглядывая прохожих.

Одно странно: Филипп такого мощного профессионала никогда раньше в городе не встречал. Наверное, тот до Круглой площади работал в другом месте. Может статься, у епархиального собора или на авторынке?

"Точняк, этот ханыга в большой крутизне. Моща! Как ни старайся, лица не вспомнить. Ни черта, кроме гнедой бородищи с подпалинами.

Наверняка, после работы субчик переодевается в костюмчик-тройку при галстуке и ездит вовсе не на метро, хитрованец."

Вот тут-то и пришла в голову Филиппу невозможная мысль, будто профи нищий из подземного перехода и воздушная бизнес-фея Ника обладают этаким неуловимым сходством.

"Ой ли? Чего не может быть, того не может быть никогда. Проще опять завалиться в натуралистическое средневековое видение к нашему далекому предку, однозначно, по материнской линии.

Как поживаете, рыцарственный сеньор дон Фелипе Бланко-Рейес?"

— 2 —

В иную реальность, вторично преподанную ему в ощущениях, Филипп вовсе не провалился как в беспамятное забытье. И не возносился он в блаженном сновидении в эфирные выси и дали. О невразумительном ночном кошмаре тоже не идет речь…

Однако ложе здесь несколько неудобно. Вместо кровати с упругим матрацем под ним в режиме реального времени и восприятия оказался субтильный, вероятно, соломенный тюфяк. Подушку вообще заменяет твердое изголовье каменного лежака.

Опять та же сыроватая монашеская келья. Узкое оконце. Сводчатый потолок. У стенной панели, открывающей темный проход, собственной персоной дон Фелипе Бланко-Рейес:

— Благоволите сопроводить меня, рыцарь-неофит. Как старший позволяю вам лишь наблюдать и не вмешиваться.

Филипп склонил голову в молчаливом согласии и последовал за рыцарем-адептом.

Почему бы и не посмотреть демонстрационную версию весьма интригующего видения? Тем паче, от третьего лица, по приглашению старшего по званию?

Собственного тела Филипп разглядеть не мог. Но это не мешало ему спускаться в вниз метров на 30 по скользким и узким ступеням винтовой и потайной лестницы, прямо из кельи змеящейся в подземелье.

И факел, которым освещал дорогу дон Фелипе, его тезке тоже был ни к чему.

"И так тут хорошо видно. Коли тьма стала светом, а свет — мраком."

В гнилом затхлом подземном коридоре с бахромой плесени на стенах, выложенных из гранитных валунов, дон Фелипе свернул направо в широкий проход и очутился перед железной дверью, освещенной двумя коптящими факелами.

Вольно его сопровождающему не иметь видимого облика. Однако пять чувств своих он сохранил при себе в неизменности.

В мерзком подземелье ему было сыро и зябко. Филипп даже пожалел, что уходя не накинул какую-нибудь курточку или свитер…

"Прежде чем в одной рубашечке с коротким рукавом лезть в этот паскудный вонючий погреб…"

Где-то за спиной раздражающе капала вода, словно из водопроводного крана с увечной прокладкой. Кругом мерзость запустения.

"Или оно у них так нарочно задумано?"

Дона Фелипе, похоже, не угнетала мрачная атмосфера подземелья. Он двигался уверенно, стремительно, по праву властителя над низкими душами и грешными телами.

Так же властно он нетерпеливым жестом отстранил стражу и сам с лязгом распахнул тяжелую ржавую дверь в булыжной стене.