Коромысло Дьявола (СИ)

Одновременно изо всех пор ее кожи стали сочится мелкие бисеринки пота, окутавшие нагое тело с ног до корней волос радужным облачением, переливающимся в ярких лучах восходящего солнца.

После же от сумеречного, словно бы облачного, туманного неразличимого обычным зрением силуэта инквизитора, занявшего позицию в темном дальнем углу комнаты, в радужное тело выстрелили бесчисленные серебристо-белые нити, превратив его в смутный клубящийся темно-серый ком, мало-помалу принявший очертания темной женской фигуры.

Сумеречный абрис тоже потемнел. Из его груди вырвался изумрудный луч и зигзагообразными метаниями принялся вскрывать, разрезать, кромсать, слоями срезать с темно-серой фигуры все ее покровы… до конца, без остатка…

— Да пребудет на тебе благословение Господне. Расточение бесов свершилось, нечестивое творение, — инквизитор опять изменил собственному бесстрастию, позволив себе удовлетворенно кивнуть.

Основная часть теургического ритуала завершилась должным и достойным образом. Самое время апостолическому инквизитору уступить место действия рыцарю Филиппу, сбросившему маскировочную плащ-накидку "сумеречный ангел". Далее она могла ему лишь помешать исполнить то, что он был обязан сделать в любом варианте в соответствии с намеченным планом акции.

Рыцарь Филипп осторожно приблизился к телу ведьмы, по-прежнему в пароксизме невыносимой боли изо всех сил сдавившей руками обе груди. Настал момент облегчить ее сверхъестественные муки.

Все это время обволакивающая тело боль, подобная на длящийся вечно удар электрическим разрядом, никуда ее от себя не отпускала. И наш объект беспощадного экзорцизма, находился в полном сознании, безучастно отметил рыцарь Филипп.

Неуловимым кинжальным движением он коснулся рыцарским сигнумом нижней части левой груди объекта рядом со скрюченными пальцами, глубоко ушедшими в податливую женскую плоть. Тело конвульсивно содрогнулось и обмякло спустя несколько секунд после остановки сердца.

— Всякому мучительному терпению когда-нибудь настает конец, — вслух подытожил завершающую часть ритуала рыцарь Филипп, достав из внутреннего кармана стальной футляр-контейнер, откуда извлек большой прозрачно-голубой сапфир с темно-синими игольчатыми звездочками включений.

— Сказано досуха вытянуть ведовство и волшбу — значит, без сухого остатка.

Полюбовавшись на камень, словно прощаясь с ним, он поместил артефакт в избранную точку на лбу мертвого тела. Потом, как бы прицелившись, всмотрелся в умиротворенное женское лицо, на котором мгновенная милосердная смерть не сразу, но постепенно, только сейчас разгладила морщины, расслабив конвульсивно скрученные мышцы.

Под пристальным нацеленным взглядом рыцаря Филиппа голубой сапфир равномерно начал погружаться, уходить вглубь под кожные покровы и лобные кости… Пока совсем не скрылся под неповрежденной гладью лица, хранившего спокойствие смерти.

Точно так же, медленно, по миллиметру сапфир стал подниматься назад, просачиваться наружу сквозь кости и кожу. Но теперь драгоценный камень некрасиво помутнел, совершенно утратив прозрачность.

"Так-с, на третий глаз мы тебя ослепили, нечестивое творение. Самое время наводить аноптический порядок и красоту."

Одним мановением пальца и сигнума, сверкнувшего багряной вспышкой, рыцарь Филипп убрал клей, намертво крепивший скальп и голову объекта к дубовой столешнице. Затем вновь облачился в маскировочную плащ-накидку и перенес тело на кровать, удобно его уложив навзничь.

Несколько секунд поразмыслив, он все тем же кинжальным движением ткнул сигнумом под левую грудь распростертого тела, запустив мертво бездействующее сердце. Засим от бедра дважды выстрелил из пистолета-инъектора в оба локтевых сгиба и привел в чувство бывшую ведьму, отныне подчистую избавленную от магии и колдовства.

— Остаток своих лет проведешь в покаянии, женщина, — тот же бесплотный, лишенный окраски голос, предрек дальнейшую судьбу той, кому то ли повезло, то ли не очень посчастливилось выжить после изгнания бесовского естества.

Возможно, от кошмарных бредовых воспоминаний обо всем, случившемся наяву, ей участливо помогут избавиться доктора-психиатры…

Все зависит от того, насколько пациент допускает реальное существование сверхъестественного.

Если безоговорочно верит, то его счастье. Тогда в реальности сохранит рассудок, выйдет с чистой душой и сердцем на свободу из психиатрической клиники.

"Ежели нет, так в ней и останется душевнобольным до конца жизни…"

Попутные рассуждения нисколько не препятствовали Филиппу Ирнееву без шума и неуместных свидетелей покинуть частный дом на садово-огородной окраине Дожинска. Не считать же очевидцем раннего и зоркого мужика-огородника?

Ох неосторожно и не к добру он разглядел странные клочья утреннего тумана, скользившие над землей. Этому огороднику тотчас как будто песком припорошило зрение. Чуть не ослеп на оба глаза, принявшись грязными руками тереть к носу.

Тут хочешь, не хочешь обо всем забудешь. Чего видел или нет…