Корона Дейлмарка

– Нет. Они будут копать землю. И могут начать закладку фундамента для дворца, который я собираюсь выстроить. А потом займутся восстановлением Кернсбурга. Здесь работы – до горелого снопа.

– Вот это дело! – одобрил Алк. – Я буду охранять их. Если хотите, сделаю кое-какие наброски чертежей для строительства. Здесь от меня будет куда больше толку, чем в сражении. Ну-ка, ну-ка… Где-то я видел писца Лютана; у него есть бумага и перо… – Он посмотрел на статуэтку, которую все еще держал в руке, и оглянулся в поисках места, куда ее можно было бы положить. – Мне показалось, что вам хочется взглянуть на эту штуку, – обратился он к Маевен. – Тогда подержите ее, пока я кое-что набросаю.

Он протянул ей фигурку, но едва Маевен дотронулась до нее, как и стоявшие поблизости люди, и холмистая безлесная местность – все пропало.

Часть пятая Канкредин

22

Как оказалось, она отсутствовала в своем времени очень недолго.

Маевен вернулась в галерею музея дворца Таннорет, на то же самое место, где стояла в миг своего исчезновения. Венд, убиравший золотую статуэтку в витрину, подпрыгнул от неожиданности и уставился на нее.

Он был так же великолепно одет, опрятен и красив, как обычно. Маевен сразу же осознала, что до ужаса грязна и не просохла после дождей, на которые перестала обращать внимание еще несколько дней тому назад. Ее кольчуга сильно пахла ржавчиной. Сапоги облепила грязь. Форма Водяной Горы смердела сырой шерстью и застарелым потом – лошадиным и человеческим. Она чувствовала, что волосы под маленьким шлемом тоже сырые и свалялись, словно войлок.

– Ты вернулась! – воскликнул Венд.

– Да.

Почти звериная осторожность, обретенная за время странствий, помогла Маевен безошибочно угадать, что Венд вовсе не рассчитывал увидеть ее снова. Говорили об этом и выражение его лица, и то, как осторожно он поставил фигурку на полку и запер витрину. Она заметила это, несмотря даже на то, что ее отвлекла собственная одежда, решившая преобразиться обратно в шорты и футболку, только помятые и жутко грязные. Волосы рассыпались по плечам, но девочка все так же чувствовала, что они сырые и спутанные. Пронзительный треск рации Венда, прицепленной к форменной куртке, тоже отвлекал, но она не упускала ни одной мелочи.

– Так что же случилось? – Венд небрежно звякнул ключами, но сама эта небрежность показала Маевен, что получить ответ ему хочется больше всего на свете.

– Хестеван-менестрель убил Норет еще до того, как она выехала из Аденмаута.

Маевен почувствовала себя пристыженной из-за своего недоверия – девочка ощущала, что Венд исполнен ярости и скорби, которые тщательно скрывает, – но ничего не могла с собой поделать. Путешественники постоянно были настороже и мало кому доверяли: Морил, Митт, Хестеван, Навис – все до одного. В то время жить по-другому было нельзя.

– Я думал, что это был… другой ее спутник, – протянул Венд, не обращая внимания на треск рации.

«Значит, ты подозревал Митта!» – подумала Маевен. Опять недоверие. Сигналы рации начали ее нервировать, и она заметила:

– Мне кажется, вам стоило бы ответить.

Венд отцепил аппаратик и щелкнул кнопкой:

– Да. Орилсон. Слушаю.

Голос майора Алксена прозвучал гулко и в то же время суховато, словно он говорил в консервную банку.

– Это какой-то сумасшедший дом! Венд, спуститесь как можно скорее в главный двор. Такое впечатление, будто в гробницу Амила кто-то забрался: то ли человек, то ли зверь, то ли… Я не знаю. Прием.

– Иду, сэр, – откликнулся Венд. Он прицепил рацию на пояс, вымученно улыбнулся Маевен и сказал: – Расскажешь об этом после, – и пошел прочь.

Маевен провожала его взглядом, пока тот быстрым шагом удалялся по галерее. Танаморил, Осфамерон, знаменитый маг Маллард – он был героем всех преданий и, помимо всего прочего, вполне мог оказаться одним из ее собственных предков. А теперь вот опустился до того, что стал смотрителем музея и вступил в сговор с Канкредином. Она понимала, что чувствовал Морил, узнав о предательстве Хестевана. От этого начали ныть все кости. А в поезде прикидывался хорошим парнем, чтобы она поверила ему. Смех, да и только.

Это выглядело так, будто Маевен инстинктивно отыскала отгадку ребуса, а теперь восстанавливает ход размышлений. Фотография. Тетя Лисс послала ее папе. Венд увидел ее и заметил, что девочка очень похожа на Норет. Это мог быть только Венд, иначе откуда Канкредин узнал бы, на кого обратить внимание?