Корона Дейлмарка

– Да, – почти прорычал Митт. – Я вас понял. – Парень посмотрел через их головы на измученное, болезненное лицо Адона. С того места, где он теперь стоял, портрет был виден гораздо лучше. Митт решительно указал на него. – С виду просто жалкий паршивец, да? Но и его бы стошнило, если бы он увидел вас двоих и узнал, какие у него потомки! – После этого повернулся и пошел к двери, втайне надеясь, что нагрубил достаточно для того, чтобы правители приказали немедленно бросить его в тюрьму.

Однако за спиной у него царила тишина. Митт толкнул дверь, выскочил и захлопнул ее за собой. При этом не услышал ни единого звука, кроме скрипа петель. Часовой встрепенулся с виноватым видом, но, поняв, что это всего лишь мальчишка, вновь прислонился к стене. Митт сбежал вниз по лестнице, не сказав ему ни единого слова. Выходит, им на самом деле очень нужно, чтобы он убил эту девушку, – графиня даже не выбранила его за грубость…

Внезапно ноги у него ослабели и задрожали. Хотелось разрыдаться от унижения. Даже по тону, которым Керил пробормотал: «О да, я уверен, что это он!», можно было понять, что правитель Ханнарта прекрасно знал все его слабые места. Ничего удивительного: чужак-южанин, о котором плакать некому. Самый подходящий человек для грязных дел. Митт знавал одного такого человека и дал себе клятву, что никогда не станет похожим на него. Увы, эти двое твердо решили заставить его нарушить обет!

Кто-то окликнул его с противоположного конца внутреннего двора.

Там развлекалась кучка молодежи примерно его возраста. Среди них был Киалан, сын Керила. Кто-то звал Митта присоединиться. В обычных обстоятельствах он был бы не против поболтать. Но сейчас у него было слишком тяжело на душе, Митт отвернулся и кинулся прочь.

– Митт! – окликнула его Алла, дочь графини, девочка с волосами цвета бронзы. – Киалан хочет познакомиться с тобой!

– Он очень много слышал о тебе! – добавила медноволосая Дорет.

– Не могу! Срочное дело поручили! Извините! – крикнул в ответ Митт.

С девушками он тоже не хотел сейчас встречаться. Когда Хильди отослали, он здорово приуныл, и это не укрылось от Аллы. Она насмехалась над ним, пока Митт не взбесился и не оттаскал ее за бронзовые кудри. Дорет тогда наябедничала графине. Митт был до чрезвычайности удивлен, что его сразу же не отослали из замка куда-нибудь подальше. Но теперь-то ясно: тогда графиня поняла, как он привязан к Хильди, так что теперь отпираться было бесполезно. Горелый Аммет! Графиня и Керил, должно быть, готовили эту подлость не один месяц!

– Тогда увидимся позже! – а это был уже Киалан.

Митт бросил взгляд на смуглого и коренастого парня, так непохожего на отца. Должно быть, они лишь внешне отличаются, а на самом деле друг друга стоят. Митт опустил голову и прибавил ходу. Интересно, думал он, Киалан тоже считает его грязным никчемным бездомным южанином? Должно быть, графский сын видел в нем парня с густыми волосами, тощего, со слишком широкими при такой худобе плечами и ногами как спички. Хорошо еще он не видел лица Митта – лица беспризорника, который все еще выглядел голодным, даже после десяти месяцев отличной абератской кормежки. Киалан вряд ли расстроится, что знакомство не состоялось, решил Митт.

Он распахнул первую попавшуюся дверь, промчался через бесчисленные комнаты и коридоры и в конце концов снова выбрался наружу с противоположной стороны замка, рядом с длинным сараем на высоком скалистом берегу над гаванью. Идеальное место для одиноких размышлений! Слуги в замке сбивались с ног, чтобы устроить свиту Керила и подготовить праздничный пир Вершины лета. А ему придется пропустить этот пир. В свое время Хильди сказала, что, когда тебе больно, придаешь значение всякой ерунде, а о том, что на самом деле важно, не задумываешься. Как же она была права!

Митт приоткрыл дверь сарая – совсем чуть-чуть, чтобы можно было протиснуться. Конечно же, никого! Он набрал полную грудь воздуха, пахнувшего углем, рыбьим жиром и влажным металлом. Смесь запахов мало чем отличалась от воздуха его родного побережья Холанда. «Может быть, лучше было там и оставаться, ведь ничего хорошего побег не принес!» Митт с тоской посмотрел на уходившие по полу в темноту железные рельсы. В лужицах между ними тускло блестели масляные разводы.

Он чувствовал себя в западне. Со всех сторон окружили загонщики: сплели свой заговор, а он ни о чем и не подозревал, пока ему нынче вечером не раскрыли глаза. Все твердили, что графиня относится к нему чуть ли не как к родному сыну. К этим заверениям Митт относился довольно скептически, но все равно считал, что это просто-напросто обычное радушие, с которым на Севере встречают беженцев с Юга.

– Каким же болваном я был! – вслух пробормотал он.