Корона двух королей

Толпа внизу гудела в ожидании представления. Как же эти люди любят зрелища. Свадьба, тавромахия, похороны, парад или казнь — толпа не делала различий, лишь бы собраться в кучу, поглазеть, порадоваться, поплакать вместе со всеми, в объятиях всеобщей радости или скорби, и разойтись по своим делам, чтобы всё забыть уже через час. Какая пошлость. Всего несколько лет назад эти люди были готовы зарубить короля в ответ на казнь повстанцев, а теперь они же бросали в его ложу цветы. Ребёнком Осе был готов полюбить каждого из них, а теперь не испытывал ничего, кроме отвращения.

Его мысли прервал далёкий звук горниз и лёгкая дрожь, внезапно накатившая со стороны Туренсворда. Толпа и гости в королевской ложе повернули лица в сторону источника гула. Вдалеке в ярком свете солнца заблестели начищенные новые кирасы, золотой волной мчащиеся по улице к площади.

Весь маршрут новобранцев от Ласской башни до площади ограждали отряды кантамбрийцев и Ловчие, которым было велено прогонять случайно выскочивших на пути быков зевак, чья нерасторопность и невнимательность могли привести к катастрофическим последствиям. За порядком коршуном следил Сеар и уже в первые две минуты буквально выдернул из-под копыт Гнева какого-то пучеглазого мальчишку.

— Ты совсем из ума выжил, щенок?! — В гневе за кощунственную невнимательность Сеар отвесил пареньку оплеуху и оттолкнул к стене богадельни. — Они чуть тебя не затоптали! Иди ворон лови в другом месте!

А мальчишка только глядел на него огромными, как блюдца, угрюмыми глазами и вытирал чумазой рукой разбитую губу.

— Что молчишь? — лютовал седовласый северянин. — Хоть бы поблагодарил — я только что спас тебе жизнь.

Но мальчишка продолжал молча смотреть на несущихся мимо него быков в золотых доспехах.

Сеар махнул на недоумка рукой и вернулся на пост.

Возглавляли парад Вечера, Альвгред и Согейр, хотя на их месте сама наследница предпочла бы видеть Марция или Инто, но эвдонцу было велено замыкать шествие, а слуга продолжал гнуть спину в загонах вдали от парада.

Правой рукой трое погонщиков удерживали поводья, а левой поднимали над головой агдеборги.

Накануне Вечера сделала подношение на Агерат и поставила свечи всем иконам в недостроенной кирхе, моля и старых, и новых богов о милости и чуде, чтобы они усмирили нрав Гнева в важный для неё день. И маленькое чудо произошло — с самого утра Гнев являл собой спокойнейшего из быков в загоне, если не сказать, даже ласкового. Лишь один раз он дёрнулся в сторону, когда на пути Вечеры из-за дома выскочил какой-то мальчишка, которого в последний момент спихнул с дороги Сеар.

Десятки воинов за её спиной неслись во весь опор по узким улицам города, гремя подковами и звеня позолоченными, ещё не знавшими вкуса крови кирасами. Чем ближе эта воинственная сила приближалась к площади, тем сильнее дрожала земля под ногами собравшихся. Дрожали даже статуи богов, превратившиеся в пять исполинских камертонов. Дрожь была такой силы, что в ложе короля попадали на пол принесённые слугами кубки, забрызгав вином обувь гостей.

— Представляю, что происходит на поле, когда в бой идёт вся ваша кавалерия, — улыбнулся Эрнан, отряхивая капли вина с сапог.

Когда воины оказались на площади, под ложей загудели горнизы, и воздух задрожал от их громкого рёва. Кирасиры направили своих быков вокруг площади. Шумная толпа кидала в их сторону зёрна, и Гнев недовольно задёргал головой, когда анисовые зёрнышки попали ему в глаза. Резкий толчок едва не выбил Вечеру из седла.

— Гнев, нет! — потянула она за узду. — Медленнее! Медленнее!

Но бык уже выбежал из общего строя, едва успев развернуться и не врезаться в отхлынувшую толпу.

— Тихо! — умоляла его принцесса. Люди продолжали кидать в неё зерна, и Гнев всё больше терял над собою контроль. Согейр и Альвгред, почувствовав неладное, покидали свои агдеборги и повели своих быков по обе стороны от испуганного животного.

— Тише-тише, — заговорил Альвгред, наклонился и взял Гнева за один из рогов. — Отец!

Согейр сделал то же самое, что и сын, и тоже взял бычий рог со своей стороны.

Все трое повели Гнева в нужную сторону, чтобы он не вырвался и не встал на дыбы.

— Он перестаёт меня слушаться, — пролепетала Вечера, беспомощно вцепившись в узду, которой она уже не управляла. — Он вырывается.

— Спокойно, моя принцесса, — ответил Согейр. — Он не сможет вырваться, пока мы его держим.

— Все видят!

— Поднимите над головой агдеборг и приветствуйте толпу. — Быстро! — прошипел легат.

Вечера повиновалась приказу легата и подняла алое знамя над головой как можно выше.

— Улыбайтесь, — продолжал командовать Согейр, — пусть думают, что так и было задумано.

Будто чувствуя силу удерживающих его рук, Гнев перестал мотать головой и реветь и замедлил бег.

— Вот так, — приговаривал Альвгред. — Вот так, тихо. Хороший бык.

— Всё, я смогу сама, — сказала Вечера, когда круг кирасиров обогнул площадь и почти замкнулся. Впереди замелькала спина Марция, подгонявшего новичков, которые вели своих быков медленнее всех и потому нуждались в помощи более опытного наездника.