Корона двух королей

За полчаса до выступления кирасиров Вечера зашла к Осе. Он вполне окреп и, несмотря на настойчивые советы Гарая, уже не проводил большую часть времени в кровати.

Сейчас он разбирал какие-то бумаги и, подписывая их, складывал в стол.

— Ты пришла? — Король оторвал глаза от пергамента.

— Мы скоро выступаем, — ответила Вечера на этот раз без свойственной ей язвительности. — Я хотела сказать, что для вас с мамой и Ясной всё готово, люди Согейра предупреждены. Вам нечего бояться.

— Ещё не поздно передать командование армией Согейру и остаться с нами.

— Ты же знаешь, что я не могу, — Вечера пресекла неосознанную попытку короля пробудить в ней трусость. — Я давала кирасирский обет. Мой долг — быть с моей армией.

— Всё ещё хочешь вести их в бой?

— Кто-то же должен заменить собой Кирана.

— Тогда приведи нас к победе. Мой Киран бы обязательно победил. Боги с тобой.

— Богов здесь нет — есть только мы. Во мне течёт кровь моего отца, а значит, я не сдамся. Я никогда не сдаюсь.

Сейчас она была очень похожа на Короля Жезлов. На секунду Осе даже показалось, что невидимая душа его брата встала между ним и племянницей. Решимость Эдгара горела в серых глазах Вечеры и пылала на её щеках. Или Осе хотелось верить, что он это видит.

— Твой отец бы тобою гордился, Вечера Эдгариан, — тихо произнёс он и легонько кивнул.

Кронпринцесса решительным шагом направилась к двери. В холле стояло четверо приставленных Влахосом Ловчих. Они поклонились принцессе, как вдруг она остановилась всего в полушаге от лестницы. На её раскрасневшемся лице читалась крайняя степень смятения. Она вернулась.

— Что-то случилось? — удивился король, снова увидев её на пороге.

Вечера сделала робкий шаг. Растерянность и что-то ещё, доселе невиданное ранее, мелькнуло в лабрадоровых глазах. Она колебалась.

— Возможно, с моей стороны будет неверным говорить тебе это, и ты бы этого никогда не узнал, если бы не война…

— Узнал что? — нахмурился король и отложил только что подписанный документ.

Кровь отхлынула от лица Вечеры. Она до хруста сжала кулаки и, сглотнув комок в горле, произнесла:

— Киран сделал это сам.

Лицо Осе напряглось, а глаза остановились на лице племянницы.

— Сделал что?

— Ранил себя, — продолжила Вечера пугающее своей неправдоподобностью признание. — Он не знал, как иначе избежать обряда. К участию в тавромахии не допускаются больные и раненые, ты же знаешь. Настоящее оружие он тоже выкрал сам. Моя вина была лишь в том, что я сразу не поняла, зачем ему вообще понадобились настоящие мечи незадолго до тавромахии. Он ранил себя сам, дядя. Просто воткнул меч себе в ногу, когда я отвернулась. Он не хотел, чтобы кто-то знал о его поступке, поэтому я не сопротивлялась, когда он сказал, что это я случайно его ранила. А я подумала, пусть лучше ты сочтёшь виновной меня, чем все вокруг узнают, что уже второй король из династии Роксбургов не желает выступать против быка. Брат лишь надеялся на твоё здравомыслие и что ты подчинишься правилам обряда, но вместо этого ты приказал быстро залатать его рану и отправил на арену. Киран знал, что не вернётся оттуда живым.

— Что ты такое говоришь, Вечера! — ошеломлённо возразил Осе и попытался встать, но ослабшие ноги его подкосились, и король упал в кресло. — Я не верю тебе!

— Я сама не верила в то, что случилось, но приняла это. Мне не хватает Кирана так же, как и тебе. — Её лицо исказила гримаса злобы. — Пусть это будет новостью для тебя, но я его любила, и любила так сильно, что год прожила с клеймом убийцы, не пытаясь оправдаться. Я могла бы уйти и не говорить тебе этого, но с меня хватит. Если я погибну, то не хочу уносить этот секрет с собой в могилу. Я не виновна в смерти брата. Так что, если я не вернусь, не приказывай выбивать на моём обсидиановом камне слова о его смерти. Ты не имеешь на это никакого права.

С этими словами она оставила короля в одиночестве.

Вечера прекрасно понимала, что наносит Осе сокрушающий удар по самому больному месту, но ожидание боя перевесило чашу весов. Она не кривила душой, сказав, что жила с клеймом убийцы, но, если удача окажется не на её стороне, она не собиралась с ним умирать. А Осе переживёт и примет эту правду. Пусть не сразу, но он свыкнется с нею, и, возможно, в следующий раз ей уже не придётся прокрадываться к могиле Кирана тайком среди ночи.

Инто находился в загоне и проверял на мощной груди Гнева застёжки новой сбруи. Остальных быков уже вывели наружу, один Гнев упёрся и отказывался выходить. Впервые он не кусался и не пытался удрать, а лишь клонил голову вниз и глядел на Инто пустыми глазами.

— Ну-ну, пора идти. — Инто гладил несносного быка по чёрной шее, словно испуганного ребёнка. — Знаю, тебе драться в первый раз. Ну что ты? Ты же уже не маленький. Вон как гонял Роланда по арене. Что тебе тысяча-другая таких же, как он? Они все тебе на один рог. Подцепишь одного, второго, никто к тебе больше не сунется. Ты же воин. Лучший среди всех быков, что я видел, а я многих повидал. Ты справишься.

Но Гнев всё равно воротил морду и грустно ревел.

— Он готов? — раздался голос у него за спиной. — Мы выступаем.