Корона двух королей

— И что ты предлагаешь сделать? Венчать вас в кирхе, как северян? В недостроенной кирхе?

— На площади, чтобы видели все.

— И верующие в пятерых богов?

— Тебе важна армия Тонгейра под нашими знамёнами? Ты прекрасно знаешь, половина Паденброга за мостом ходит в кирху, как касарийцы, и ты обязан с этим считаться. Пятеро богов — пережиток прошлого.

— Не смей так говорить!

— Можешь хоть кляпом мне рот заткнуть, но нас с Альвгредом обвенчает Ноэ. Хватит держать его в подвале замка — этот человек несколько дней назад перестал быть просто проповедником, который пришёл из Пустодола. Он духовник королевы Ангенора. Вот пусть люди и увидят, что эта религия тебе не чужда и ты её уважаешь.

— Но это потребует дополнительных затрат.

— Каких? — засмеялась Вечера. — Сам священник едва ли что-то возьмёт за церемонию, но ты будешь обязан дать ему деньги и еду, чтобы уже на следующий день он раздал их своим прихожанам. Свадьба должна быть такой, чтобы люди стали говорить о ней, а не о бойне в Негерде. Если ты покупаешь с моей помощью расположение Касарии, то постарайся хотя бы выслушать меня и не наделать ошибок, — закончила Вечера.

— Неужели ты думаешь, что рассказы о свадьбе перебьют сплетни о Негерде?

— Конечно, нет. Но мы пустим свой слух, который распространится по королевству так же быстро. Мы обязаны воспользоваться этим шансом, если не хотим дать Теабрану все карты в руки.

— Мы? Король Ангенора пока ещё я, — напомнил Осе снова. — И с помощью богов буду оставаться им ещё долго. Или ты думала, что я допущу тебя до престола?

Немой вопрос отразился на изумлённом лице Вечеры.

— Я загнан в угол, но я не кретин! — воскликнул Осе. — Корону ты не получишь, даже не мечтай. Ты от неё отречёшься в пользу сестры сразу после свадьбы. Тайно, но при свидетелях, и закрепишь отречение на бумаге. А когда моя Ясна выйдет замуж за наследника Алого утёса, я обнародую твоё отречение.

Замешательство, что он увидел на лице племянницы, ненадолго притупило его скорбь по сыну.

Вечера хватала ртом воздух, не способная пережить своё унижение.

Осе уставился себе под ноги, царапая ногтями подлокотник трона, и молчал. Будто железный ошейник стиснул ему шею, а виски, казалось, вот-вот закровоточат, так тёрли ему тонкую кожу острые края альмандиновой короны.

— А если я рожу? — упало из обескровленных уст Вечеры. — Брак должен быть консумирован. Что, если я понесу от Альвгреда ребёнка?

— На этот случай очень к месту, что Геза знает рецепты многих настоев. Уверен, в одной из её склянок есть особенное снадобье, которое лишит тебя плода, — сухо заявил король.

— А Альвгред знает, что ты намерен убивать его детей, лишь бы корона в конечном итоге досталась Ясне?

— Конечно же, нет. Это было бы нечестно по отношению к нему и его жертве.

— А по отношению ко мне это, стало быть, честно? Да, кто ты такой, чтобы решать, жить моим детям или умирать?

— Но ты же решила, жить или умереть моему сыну.

Осе замолчал, съёжившись на троне, как побитый, с выражением, полным желчи и горечи, а потом произнёс:

— К тому же для тебя будет честью, если он вообще прикоснётся к тебе дважды. Так и быть, я выполню твои требования по поводу свадьбы, в конце концов, ты не станешь королевой, поэтому можешь верить хоть в святые подсвечники. Через два года ты, как бездетная кронпринцесса, отречёшься от престола в пользу Ясны и вернёшься в Эквинский замок или уедешь в Альгарду к Монтонари, мне всё равно, и впредь твоя нога не ступит на землю Паденброга. Когда ты умрёшь, твой портрет вынесут из галереи, а имя заклеймят в летописи как убийцу кронпринца. Альвгред никогда не узнает о твоих возможных выкидышах. А если ты ему что-то скажешь, я скажу, что знал о твоём нежелании рожать ему детей, потому что ты его никогда не любила и тебя выдали за него замуж насильно. Скажу, что отговаривал тебя, но ты всегда каким-то чудом получала необходимый настой и избавлялась от плода. — Осе с трудом сдержался, чтобы не стукнуть кулаком о подлокотник. — По какому-то недоразумению этот мальчик полюбил тебя, но в моих силах это исправить. И если ты не оставишь мне выбора, я это сделаю.

В это время Данка стояла за дверью и старалась не слушать. За весь день она почти не присела, и теперь её глаза слипались от усталости. Её дом был уничтожен несколько дней назад, она помнила каждую минуту, что он горел, и это пламя ей даже снилось. Поэтому она хваталась за любую работу, лишь бы приходилось как можно меньше спать.

Хранитель ключей, следящий за хозяйством замка, сперва не хотел её брать, — что скажет король, когда узнает, что гостья замка моет посуду на королевской кухне? Но отец Ноэ, этот человек с добрыми глазами, попросил его найти девушке работу.