Корона двух королей

Кровь Лаэтана бурлила, как в жилах его отца, и на месте ему никогда не сиделось. Внешне младший граф очень походил на Эрнана: те же чёрные волнистые волосы, которые он, как отец, зачёсывал назад, широкая подкупающая улыбка и умные с прищуром глаза, зелёные, как жадеиты, добываемые в недрах Ла Верн. Не унаследовал он только отцовские немного увеличенные клыки, которые при взгляде на Эрнана наводили на мысли о хищнике.

Аэлис, его любимая младшая сестрёнка, внешностью пошла в породу Ферро и была не особенно красива, но весьма очаровательна, как мать, тётка Вечеры, светленькая и черноглазая. Ей было уже пятнадцать, и она ни в чём не уступала брату: ни в умении ездить верхом, ни в любви к проказам.

Эрнан души не чаял в жене и детях. Одно его печалило: когда-то он хотел выдать Аэлис за принца Кирана, теперь же вынужден был искать ей мужа среди графских сыновей.

— Но если в Кантамбрии все друг другом так дорожат, почему Шеной решил отделиться? — поинтересовалась Вечера. Полуденный прохладный бриз овевал балкон Эквинского замка, на котором Вечера пила южное вино вместе с Эрнаном.

Ухоженное смуглое лицо южанина помрачнело.

— Запад Кантамбрии начал загнивать ещё при моем отце. Деньги. — Он поставил бокал на мраморную столешницу. — Что делать? Я вижу проблему именно в них. Рельеф дна пролива Каслин таков, что торговым суднам Эвдона приходится делать крюк, чтобы добраться до берегов Кантамбрии, а уже потом по мелководью плыть к Альгарде. Не все суда могут там пройти, и потому им приходится разгружаться в Шеное, откуда товары уже везут в остальные города. Раньше это не было проблемой — у Даимахов был целый флот небольших суден, которые могли пройти по проливу и не сесть на мель. Но со временем всё изменилось, основная торговля теперь ведётся с Шеноем, и это становится невероятной проблемой из-за «Чёрной Капитолины», на борту которой, как тебе известно, мои люди тайно перевозят эвдонцев. Пелегр из-за этого угрожает повысить цены на товары, а то и вовсе пустить корабли через Богров, Шеною это не нравится. Потому Виттория-Лара и решила отделиться от Кантамбрии.

— И вас не пугает, что вы можете потерять часть территории? Почему бы не перестать пускать на борт «Капитолины» беглецов?

Эрнан нахмурился и пригубил вина.

— Если люди просят меня о помощи, почему я должен им отказать?

— Потому что в этом случае ваш альтруизм будет стоить вам половины земель.

Эрнан отвёл глаза и лукаво улыбнулся.

— Решение Шеноя отделиться от Кантабрии принадлежит паре-тройке людей. А на этой территории проживает несколько сотен тысяч человек. Если ты понимаешь, о чём я говорю.

— Едва ли Витторию-Лару волнует мнение черни.

— Когда-то кожевники едва не взяли Туренсворд штурмом, как помнишь. Это как раз тот случай, когда чернь решает всё.

Служанка графа, девушка лет четырнадцати с угольной кожей и полными губами, принесла поднос с фруктами.

— Благодарю, милая, — произнёс Монтонари. — Постой.

Девочка остановилась.

— Ты повязала платок, что я тебе подарил, — заметил Эрнан и тронул голубую шёлковую ткань, скрывающую волосы служанки. Девочка благодарно улыбнулась. — Тебе он очень идёт. — Граф протянул ей апельсин. — Можешь идти.

Девочка взяла фрукт, поклонилась и покинула балкон.

— Милое дитя, — проводил ее взглядом Эрнан. — Её мать была из тех, кого здесь называют баладжерами. Она продала мне её пару лет назад. Всего две серебряные монеты — девочка-то немая.

— И вы сделали её своей рабыней?

— Я её не держу. Я назвал её Золотой Росой. Видела у неё золотистые пятнышки на носу? Я нанял ей учителя, чтобы он обучил её грамоте для немых. Теперь она умеет читать и писать. Будь на моём месте кто-то другой, девочка уже давно была бы изнасилована или избита за малейшую провинность, как рабыня, а у меня она работает, получает деньги и имеет право уйти, когда захочет. Если хочешь, спроси её, она покажет, что не хочет уходить.

— Она всего лишь прислуга.

— О, не стоит пренебрегать теми, от кого мы отчасти зависим. — Эрнан замолчал и оторвал сочную кисточку винограда. — Всё хотел спросить, Аматина, Осе всё ещё собирается выдать Ясну за младшего Элбота?

— Насколько мне известно, да, — кивнула Вечера.

Эрнан хмыкнул:

— А я думал, он её любит.

— Любит. Во всём ей потакает.

— А я свою Аэлис никогда бы не выдал за кабана.

— А Осе поклялся, что никогда не выдаст Ясну за юношу с русалочкой на щите.

— Это Ллер, — учтиво исправил её южный граф.

— Это, безусловно, многое меняет.

— Ты даже не представляешь насколько.

Снисходительная улыбка застыла на лице Вечеры.

— У меня складывается впечатление, что вы завели разговор об Осе неспроста.

— Ты догадлива.

— Чего вы хотите?

— Буду говорить прямо. Полагаю, и в твоих, и в моих интересах, чтобы сыночек Элботов перестал путаться у нас под ногами, я прав?

— Весьма прямолинейно. — Вечера откинулась в кресле. Эрнан развёл руками. — Вы предлагаете его убрать?

Мужчина сделал невинное лицо.

— Нет, — возразил он голосом, полным притворной обиды. — Я бы никогда не выбрал подобное выражение. Отставить в сторону. Так моё предложение звучит немного приятней.