Корона и эшафот

Внешним выражением отделения «умеренных либералов — конституционалистов» от демократической буржуазии было обособление части членов Якобинского клуба в 1790 году в новую политическую организацию — Общество 1789 года. В Общество вошли Мирабо, Лафайет, Байи и другие. Его председателем был избран Сиейес. Оставаясь в своем большинстве членами Якобинского клуба, конституционалисты-антидемократы создали в Обществе 1789 года политический центр тех, кто стремился затормозить развитие революции.

Как бы то ни было, революция шла вперед, и силам абсолютизма приходилось отступать. После событий 5–6 октября эмиграция придворной аристократии, дворянства, князей церкви приняла гораздо более широкий характер. Сначала в Турине, затем с 1791 года в Кобленце — поблизости от французской границы — сложился возглавляемый графом д'Артуа центр контрреволюционной эмиграции.

Кобленц стал осиным гнездом контрреволюции. Здесь плелась паутина заговора против революционной Франции, отсюда расходились тайные нити контрреволюционной конспирации, протягивавшиеся и в Париж, во дворец короля, и в столицы Европы — Лондон, Вену, Берлин, Мадрид, Петербург. Надменные аристократы, вначале в некоем самообольщении рассчитывавшие на быструю реставрацию старых порядков, вскоре должны были убедиться, что революция — это не результат козней Неккера или Мирабо, а движение народа. Они поняли ее силу и движимые ненавистью стали на путь национальной измены.

Уже с конца 1789 года граф д'Артуа и его многочисленные эмиссары стали обращаться к абсолютистским правительствам Европы с настойчивым призывом к вооруженной интервенции против «взбунтовавшейся» Франции. Европейская интервенция становится главной ставкой контрреволюционных сил и за пределами Франции, и в самой стране.

Таковыми же были и тайные расчеты короля и двора. Оказавшись со времени переезда в Париж под наблюдением революционного народа, король лицемерно заверял Учредительное собрание и страну в своей верности новым, революционным законам, в любви к свободе и решимости ее защищать.

В то же время королева Мария Антуанетта через тайных агентов посылала своему брату — австрийскому императору Леопольду письма, в которых умоляла его поскорее выступить для подавления «мятежа» и спасения королевской семьи.

С 1790 года тайно подготавливался план побега короля и его семьи за границу — в лагерь объединенной эмигрантской и иностранной контрреволюции.

Бегство короля в Варенн

Утром 21 июня 1791 года Париж был разбужен гулом набата и тремя пушечными выстрелами. Тревожные сигналы возвещали необычайную весть: Тюильрийский дворец был пуст, король и королева бежали из столицы. Волнение и негодование охватили народ. На улицах, в общественных зданиях разбивали бюсты короля. Массы стихийно начали вооружаться.

Клуб кордельеров единодушно принял петицию к Учредительному собранию, требующую уничтожения монархии. К этому же призывал популярный журналист Бриссо (будущий вождь жирондистскойпартии). Марат звал массы к революционной борьбе. Все чаще в речах ораторов, в политических выступлениях встречалось требование республики. Волнения перебросились в провинциальные города и в деревню.

Между тем 21 июня беглецы были задержаны в местечке Варенн, недалеко от границы. Карета, быстро подвигавшаяся на восток, показалась подозрительной. В «слугах», сопровождавших карету, сын почтмейстера Друэ узнал короля и королеву. Друэ поднял на ноги окрестное население. Весть о поимке беглецов мгновенно разнеслась по стране, и 25 июня сопровождаемая многочисленной толпой плененная королевская чета была возвращена в Париж.

Король был встречен настороженным молчанием народа. Народ ждал, что будет дальше. Этот вопрос вставал теперь и перед Учредительным собранием, и перед народом. Неудавшееся бегство короля развеяло ореол, окружавший корону, лишило монархию ее традиционного авторитета.

Клуб кордельеров на заседании 21 июня составил прокламацию к народу, опубликованную в форме афиши: за перефразированными стихами из «Брута» Вольтера следовал энергичный призыв к наказанию смертью тиранов. «Свободные французы, составляющие Клуб кордельеров, — говорилось в прокламации, — заявляют своим согражданам, что число тираноубийц в этом клубе равняется числу его членов и что каждый из них дал клятву пронзить кинжалом тиранов, которые осмелятся напасть на наши границы или каким бы то ни было образом посягнут на нашу конституцию».

Это было грозное предупреждение не только иностранным организаторам плана интервенции, но и их контрреволюционным сообщникам внутри страны и — косвенно — бежавшему королю.

Между тем волнения, вызванные известием о бегстве короля, постепенно распространились по всему государству. Крестьяне нападали на усадьбы реакционных помещиков; в пограничных департаментах создавались добровольческие батальоны; провинциальные муниципалитеты, местные отделения Якобинского клуба направляли в Париж петиции, требовавшие отречения короля от власти.