Корона и эшафот

Первая из этих гипотез заключается в 5-й статье: «Если по истечении месяца после приглашения Законодательного собрания король не принесет этой присяги (присяги в верности нации и закону и в соблюдении конституции) или отречется от раз данной присяги, то он считается сложившим с себя власть».Здесь нация обязывает короля присягать ей на верность и исполнять данную присягу. Отречение от присяги есть, несомненно, преступление короля против нации. Конституция предусматривает это преступление; каким же наказанием оно карается? Это наказание состоит в том, что король считается сложившимс себя власть. Но, говоря о наказании, я выражаюсь неточно, ибо закон устанавливает вовсе не наказание в юридическом смысле этого слова; он не грозит ни преданием суду, ни низложением— это слово ни разу не упоминается в законе, — он делает лишь известное предположение и заявляет, что в этом случае король будет считаться отрекшимся от власти.

Здесь, законодатели, нельзя сказать, что дело не в словах.

Очевидно, из уважения к достоинству короля конституция тщательно избегала оскорбить его даже термином; ввиду этого она старалась употреблять именно те, а не другие выражения. Как видите, она не учреждает судебной инстанции, не упоминает о суде, не произносит слова «низложение». Ей казалось лишь необходимым в интересах своей безопасности предвидеть возможность измены или хотя бы попытки на нее со стороны короля; в таком случае, говорит она, придется допустить, что король добровольно отказался от врученного ему мандата и нация свободна взять его обратно.

Я знаю, что подобный предполагаемый отказ должен быть оглашен. Правда, конституция умалчивает о том, каким способом это должно быть сделано; однако ясно, что право решающего голоса принадлежит здесь нации. Но как бы там ни было, это лишь фикция, которая и после своей реализации не есть, в сущности, наказание, а попросту совершившийся факт.

Я только что сказал, что конституция предусматривает отречение короля от присяги. Но король мог, не отрицая своей присяги, нарушить ее; он мог посягнуть на безопасность нации; он мог обратить против нации власть, полученную им для ее защиты. Конституция предвидит и это преступление. Чем же она карает его?

6-я статья конституции говорит: «Если король станет во главе какой-либо армии и направит ее силы против нации или если он не заявит формального протеста против подобного предприятия, которое велось бы от его имени, то он будет считаться сложившим с себя власть».

Заклинаю вас, граждане, обратить внимание на род преступления, предусмотренного законом: стать во главе какой-либо армии и направить ее силы против нации.

Более тяжкого преступления, конечно, нельзя себе представить, оно одно заключает в себе все; в подготовительных своих стадиях оно предполагает все вероломство, все козни, все махинации, без которых невыполнима подобная затея; в своих последствиях оно сулит все ужасы, все бедствия и невзгоды кровавой междоусобной войны. И однако чем грозит королю конституция? Предполагаемым отречением от власти.

Статья 7-я предусматривает тот случай, когда король покинет государство и ответит отказом на предложение Законодательного собрания вернуться до истечения определенного срока. Какую же меру наказания устанавливает конституция? То же предполагаемое отречение от власти.

Наконец, 8-я статья (и это последняя особенно важна!) гласит, что «после отречения, добровольного или предписанного законом, король вступает в класс граждан и подлежит обвинению и суду наравне со всеми гражданами за свои действия после отречения».

Мне нет надобности определять добровольноеотречение. Отречение, предписанное законом,определяется вышеуказанными статьями. Таким образом, из последней статьи ясно, что король вступает в класс граждан лишь после того, как он добровольно отрекся от власти или совершил одно из преступлений, за которым следует предполагаемое отречение. Следовательно, король до того времени не входил в класс граждан.

А это значит, что раньше он пользовался особыми конституционными правами, абсолютно отличными от прав других граждан; источником этого привилегированного положения мог быть только закон, сообщавший ему священный характер неприкосновенности, которого он мог лишиться только после своего отречения, добровольного или предписанного законом.