Корона и плаха

Знать недовольна, народ недоволен, армия недовольна… Иаков собственными руками уничтожил свою последнюю опору – парламент. В парламенте большинство составляли как раз тори-монархисты и католики, но и они стали высказывать недовольство королевским насаждением католицизма – считали, что король перегибает палку и ведет себя как слон в посудной лавке, выглядит полной противоположностью своему отцу, отлично умевшему мастерски балансировать между различными политическими и религиозными силами. Предвидели, что кончится это плохо, и опасались, что в случае чего попадут под раздачу. Диккенс, нисколько не преувеличивая, писал об этом: «Глядя на эти крайности, каждый разумный и здравомыслящий католик, от папы до мусорщика, понимал, что король – просто фанатичный дурак, способный погубить себя и идею, которую стремился возвысить; но он был глух ко всем доводам рассудка и, к счастью для Англии, в своем ослеплении сам скувырнулся с трона».

Даже кровавый судья Джефрис, ставший лордом-канцлером и не замеченный в симпатиях к католикам ни при какой погоде, советовал королю действовать не так грубо и напористо. В первую очередь от того, что сам опасался в случае каких-то, скажем деликатно, решительных перемен огрести по полной. Прекрасно знал, с какой ненавистью относятся к нему англичане, от гнева которых Джефриса спасало лишь покровительство Иакова.

Однако король закусил удила и никаких советов не слушал. У него родился план, оказавшийся совершенно идиотским. Иаков решил сделать ставку на религиозных диссидентов, которых тогда называли «диссентерами» – протестантов многочисленных толков и направлений, не входивших в англиканскую церковь. Многие из них проповедовали веротерпимость, и король самонадеянно решил, что веротерпимость эту они распространят и на католиков, став его верной опорой.

Распустил парламент и созвал новый. По всей Англии королевские чиновники допустили на выборах в Палату общин массу злоупотреблений, всеми правдами и неправдами проталкивая в парламент представителей «партии власти», каковыми король высочайше повелел считать диссинтеров. Подробно рассказывать об этом не стоит – сие нам прекрасно знакомо по собственному опыту…

Иаков в очередной раз крупно просчитался. Оказалось, что диссинтеры распространяют веротерпимость лишь на себя, любимых, а против католиков настроены еще больше, чем англиканцы. В свою очередь, английские католики, составлявшие примерно восьмую часть населения, узрев парламент, в котором большинство теперь составляли диссинтеры, крепенько на короля обиделись.

В такой вот невеселой обстановке у короля наконец-то родился сын, окрещенный тремя именами: Иаков Френсис Эдуард. Это только подлило масла в огонь: наследником престола мог стать именно этот малыш, сын католика и католички, крещенный по католическому обряду. Принцессы-англиканки могли быть лишены права наследования – право на это король по-прежнему имел и в любую минуту мог им воспользоваться.

По стране с быстротой лесного пожара стали распространяться слухи, что принц – ненастоящий. Что королева лишь имитировала беременность, подкладывая под платье подушку, а новорожденного раздобыли где-то на стороне и принесли в королевскую опочивальню то ли в кастрюле, то ли в большой железной грелке для постели.

На эти слухи работали кое-какие обстоятельства. Во-первых, второй брак Иакова оставался бездетным на протяжении пятнадцати лет. Во-вторых, не оказалось надежных свидетелей родов. В те времена еще держался старый обычай (и в Англии, и во Франции): при родах королевы должно присутствовать немалое число сановников и знати.

Это была не архаическая причуда, а предусмотрительность: свидетели должны были как следует рассмотреть новорожденного, чтобы узнать подменыша, если младенца кто-то попытается подменить.

Свидетелей, конечно, хватало, но вот англиканцев среди них оказался ничтожный процент. Подавляющее большинство составляли католики английские и иностранные и их жены. Отсутствовали и архиепископ Кентерберийский, сидевший в Тауэре, и обе дочери короля. Так что все заинтересованные лица могли объявить рождение у короля сына «папистским подлогом», что они и сделали.

Занятно, что одним из главных распространителей этих слухов была принцесса Анна – точнее, ее закадычная подруга Сара, герцогиня Мальборо. Родственные чувства, как частенько в таких случаях бывает, отступили на второй план: и Анна, и Мария опасались, что отец лишит их прав на престол, назначив наследником младенца с тройным именем. Все хорошо помнили, как лихо развлекался подобными штучками Генрих Восьмой.

Только через много лет, когда на английском троне уже не было Стюартов и прежние политические баталии стали историей, признали, что сказка о «младенце из грелки» сказка и есть…

Было бы просто удивительно, если бы против Иакова в такой ситуации не составился заговор. Он и составился, весьма обширный. Заправляла элита – благородные лорды, армейские генералы, епископы. Иакова решено было свергнуть и возвести на трон более приемлемого кандидата.