Корона из перьев

Три месяца Акша бродила от одной иешивы к другой, но не нашла Цемаха. Она просматривала записи в книгах общин, опрашивала стариков и раввинов и все безрезультатно. Поскольку не в каждом городе была гостиница, ей часто приходилось спать в ночлежках. Она лежала на соломенном тюфяке, покрывшись рогожей и тихонько молилась, чтобы явился ее дедушка и сказал, где найти Цемаха. Но он не подавал никаких признаков. В темноте старики и больные кашляли и ругались. Дети кричали. Матери проклинали. Хотя Акша и воспринимала это как часть наказания, она не могла преодолеть своего унижения. Руководители общин ругали ее. Они могли заставлять ее целыми днями ожидать приема. Женщины относились к ней подозрительно -- почему это она разыскивает мужчину, у которого уже наверняка есть жена и дети, или который, возможно, уже в могиле? "Дедушка, почему ты допустил меня до этого?--вскрикивала Акша.-- Или покажи мне путь, или пришли за мной смерть".

Одним зимним днем, когда Акша сидела в гостинице в Люблине, она спросила хозяина, слышал ли он о человеке по имени Цемах -- небольшом, смуглом, бывшем ученике иешивы и ученом. Один из обитателей гостиницы сказал: "Вы имеете в виду Цемаха, учителя из Ицбика?"

Он описал Цемаха, и Акша поняла, что нашла того самого, которого искала. "Он был обручен",-- сказала она.

"Я знаю. Которая обратилась. А кто вы?"

"Родственница".

"Что вам от него нужно?-- спросил гость.-- Он беден и впридачу упрям. Всех его учеников увели от него. Он неуправляемый и неуравновешенный человек".

"Есть у него жена?"

"У него уже было две. Одну он замучил до смерти, другая ушла от него".

"Есть у него дети?"

"Нет, он бездетный".

Гость собирался еще что-то сказать, но пришел слуга и позвал его.

Глаза Акши наполнились слезами. Дедушка не оставил ее. Он вел ее правильным путем. Она пошла нанять экипаж до Ицбика и увидела перед гостиницей крытый экипаж, готовый отправиться. "Нет, я не одинока,-- сказала она себе.-- Каждый шаг известен на небесах".

Сначала шли мощеные дороги, но скоро они превратились в грязные тракты с выбоинами и канавами. Ночь была сырая и темная. Часто пассажирам приходилось выбираться и помогать кучеру вытаскивать экипаж из грязи. Все бранили его, но Акша со смирением сносила тяготы. Падал мокрый снег и задувал холодный ветер. Каждый раз, когда она вылезала из экипажа, она по лодыжки проваливалась в грязь. В Ицбик они

они прибыли поздно вечером. Вся деревня утопала в болоте. Избы

были полуразрушены. Кто-то показал Акше дорогу к дому учителя Цемаха --дом был на бугре возле мясных лавок. Хотя и была зима, кругом стояла вонь от гниения. Возле лавок шныряли собаки.

Акша заглянула в окно дома Цемаха и увидела ободранные стены, грязный пол и полки потрепанных книг. Фитиль в миске с маслом был единственным источником света. За столом сидел небольшой человечек с черной бородой, густыми бровями, желтым лицом и выпирающим носом. Он близоруко склонился над большим фолиантом. На нем была ермолка на подкладке, стеганный жакет, под которым виднелся грязный ватин. Пока Акша стояла и смотрела, из щели вылезла мышь и прошмыгнула на кровать, на которой был тюфяк, набитый истертой соломой, подушка без наволочки и изъеденная молью овчина вместо одеяла. Хотя Цемах и постарел, Акша узнала его. Он почесался. Поплевал на кончики пальцев и вытер их о лоб. Да, это был он. Акша одновременно хотела и плакать и смеяться. На мгновение она повернула лицо в темноту. Впервые за последние годы она услыхала голос бабушки: "Акша, беги отсюда".

"Куда?"

"Обратно к Исаву".

Затем она услыхала голос деда: "Акша, он спасет тебя от бездны".

Акша никогда не слыхала, чтобы дедушка говорил с такой горячностью. Она ощутила пустоту, которая бывает перед обмороком. Она облокотилась на дверь и та открылась.

Его глаза навыкате пожелтели.

"Что тебе нужно?"-- прохрипел он.

"Вы реб Цемах?"

"Да, а кто вы?"

"Акша из Красноброда. Когда-то ваша невеста . . ."

Цемах молчал. Он открыл искривленный рот, обнажив единственный зуб, черный как крючок. "Обратившаяся?"

"Я опять вернулась к евреям".

Цемах подпрыгнул. Он исторг ужасный крик: "Пошла вон из моего дома. Пусть имя твое сгниет!"

"Реб Цемах, пожалуйста, выслушайте меня".

Он подбежал к ней со сжатыми кулаками. Миска с маслом опрокинулась, свет исчез.

"Грязная блудница!"

СИНАГОГА В ХОЛИШИЦЕ была переполнена. Это был день накануне новолуния, и все собрались вознести молитвы. Из женского угла доносились набожные речитативы. Внезапно дверь отворилась, и чернобородый человек в лохмотьях вошел во внутрь. На плечах у него болталась сумка. Он тащил за собой женщину на веревке, как корову. На голове у нее был черный платок, платье из мешковины, разбитая обувь. Вокруг шеи висела гирлянда из чеснока. Молящиеся прекратили свои молитвы. Незнакомец подал женщине знак, и она простерлась на пороге. "Евреи, топчите меня,-- вскричала она.-- Плюйте на меня, евреи".