Корона мечей

Широким шагом прошла сквозь проход Берелейн, ведя в поводу ослепительно белую кобылу, и Перрин возблагодарил Свет, что ее серое платье для верховой езды закрыто до самого горла. Правда, верхняя его часть, начиная от талии, плотно облегала тело на тарабонский манер. Перрин застонал. С Берелейн прошли Нурелль и Бертайн Галленне, Лорд-Капитан ее Крылатой Гвардии, седовласый, с черной повязкой на глазу, которую носил так, как другой мог бы носить плюмаж на шляпе. За ними двигались сами крылатые гвардейцы в красных доспехах – более девяти сотен. Нурелль и остальные, кто был у Колодцев Дюмай, носили на предплечье левой руки желтые повязки.

Взобравшись на лошадь, Берелейн устремилась вперед, Галленне – бок о бок с ней; Нурелль выстраивал крылатых гвардейцев среди деревьев. Берелейн и Фэйли разделяло шагов пятьдесят и несколько деревьев, но женщины несомненно заметили друг друга. И обменялись такими взглядами, что у Перрина волосы зашевелились на голове. Больше всего ему хотелось держать Берелейн как можно дальше от Фэйли, но придется терпеть. Чтоб тебе сгореть, Ранд!

Закрыв проход, Неалд пригладил свои нелепые усы, будто прихорашиваясь перед кем-то. Однако рядом никого не оказалось, и он с недовольной миной вскарабкался на коня.

Взобравшись на Ходока, Перрин поскакал вверх по пологому склону. Может, его и не все увидят за деревьями, но услышат наверняка. При его приближении по рядам пробежало волнение, все старались занять такую позицию, чтобы лучше видеть.

– Любые «глаза и уши», если они имеются в Кайриэне, а это, без сомнения, так, – сказал Перрин, – могли видеть и слышать, что я изгнан, Первая Майена отправилась домой, а остальные, стоящие здесь сейчас, просто исчезли, словно туман под лучами солнца.

К его удивлению, все засмеялись. Раздались крики: «Перрин Златоокий!» – и кричали не только двуреченцы. Перрин дождался, пока все стихнет; на это понадобилось некоторое время. Фэйли не смеялась и не кричала – как и Берелейн. Обе женщины покачивали головами, обе не одобряли его речь. Потом они переглянулись и замерли, точно мухи в янтаре. Обеих выводила из себя даже мысль, что их мнение о чем-то может совпадать. Перрин ничуть не удивился, когда их взгляды устремились на него с совершенно одинаковым выражением. В Двуречье есть старая поговорка, хотя все вкладывали в нее разный смысл, в зависимости от собственных обстоятельств и отношения к жизни. Мужчина всегда виноват. Как бы то ни было, одно он усвоил твердо: если любишь женщину, забудь о покое, она всегда заставит тебя поволноваться.

– Некоторые из вас, возможно, гадают, где мы и зачем, – продолжал Перрин, когда наконец воцарилась тишина. По толпе легкой рябью пробежал смех. – Это Гэалдан. – Пронесся шепоток благоговейного страха и удивления при известии, что расстояние более чем в полторы тысячи миль преодолено за один шаг. – Первым делом нам нужно убедить королеву Аллиандре, что мы не собираемся захватывать страну. – Предполагалось, что вести переговоры с Аллиандре будет Берелейн, и Фэйли наверняка еще выразит свое недовольство по этому поводу. – Потом мы должны найти того, кто называет себя Пророком Лорда Дракона. – Что тоже наверняка сопряжено со множеством осложнений; о Масиме ничего не было слышно, пока он не поставил на дыбы всю страну. – С этим Пророком возникли кое-какие трудности. Нужно растолковать ему, что Ранд ал’Тор не желает, чтобы его признавали из страха. И Пророк, и его приверженцы могут вместе с нами следовать за Лордом Драконом.

А если понадобится, мы припугнем Масиму так, что он выскочит из штанов, мысленно добавил Перрин и криво улыбнулся.

На него обрушились бурные приветственные крики. Люди кричали, что пригонят этого Пророка в Кайриэн к Лорду Дракону; даже конюхи и возницы присоединились к остальным. Перрин понадеялся, что места здесь пустынные. И все же он молился про себя, чтобы никто их не услышал, даже случайно, но еще горячее он молился о том, чтобы все прошло гладко и быстро. Чем скорее он получит возможность увезти Фэйли как можно дальше от Берелейн, тем лучше. Он та’верен, но пока это не принесло ему ничего, кроме беспокойства; может, хоть раз это послужит доброму делу?

Глава 28 ХЛЕБ И СЫР

Мэт знал, что необходимость перебираться в Таразинский Дворец доставит ему множество хлопот. Можно, конечно, и отказаться. Однако он считал, что нельзя руководствоваться тем, как ведут себя растреклятые игральные кости у него в голове, ведь обычно, когда они останавливались, было слишком поздно чего-то не делать. А между тем этот вопрос очень его интересовал. Ведь не просто так, в конце концов, они вертятся? И не по собственной прихоти останавливаются? Что-то же это означает? Но Мэту в очередной раз захотелось, чтобы в тот давно минувший день он схватил свое любопытство за глотку и придушил его.