Корона мечей

Мэту стало ясно, куда клонится дело, в первый же вечер, когда он в конце концов добрался до своих комнат. Олвер был там, он уже поел и теперь скорчился под канделябром с ярко горящими свечами в кресле со «Странствиями Джейина Далекоходившего» и вовсе не выглядел огорченным, что переехал из своей комнаты. Мадик оказался на высоте – золото не зря перекочевало в его карман. В комнате уединения теперь стояла кровать Олвера. Пусть-ка Тайлин попробует затеять что-нибудь, зная, что рядом ребенок! Королева, однако, тоже даром времени не теряла. Мэт, точно лиса, прокрался на кухню, стараясь не попасться никому на глаза в коридоре и на лестнице, но не смог раздобыть там никакой еды.

О, воздух был насыщен ароматами стряпни, в огромных очагах поворачивались на вертелах большие куски мяса, в горшках на выложенных белыми изразцами плитах смачно булькало, а поварихи так и щелкали заслонками, задвигая в печь то одно, то другое. Улыбающиеся женщины в чистых белых передниках будто не замечали улыбок Мэта, но постоянно преграждали ему путь, едва он устремлялся туда, где мог заполучить хоть что-нибудь источающее эти сногсшибательные ароматы. Улыбаясь, они шлепали его по рукам, когда он тянулся к караваю хлеба или кусочку репы, политой медом. Улыбаясь, они говорили, что он не должен перебивать аппетит – ведь ему предстоит ужинать с королевой. Они все знали. Все до одной! Мэту стало так стыдно, что, покраснев как рак, он ушел к себе, горько сожалея о том, что в таверне отказался от вонючей рыбы на обед. И запер за собой дверь. Женщина, способная морить мужчину голодом, способна на что угодно.

Мэт лежал на зеленом шелковом ковре, играя с Олвером в змей и лисичек, когда под дверь подсунули еще одну записку.

Говорят, это очень занятно – отпустить голубя полетать, наблюдать, как он порхает, и знать, что рано или поздно голод пригонит птицу к руке.

– Что это, Мэт? – спросил Олвер.

– Ерунда. – Мэт скомкал записку. – Сыграем еще разок?

– Ага. – Мальчишка готов играть в эту дурацкую игру целый день, дай ему волю. – Мэт, ты пробовал ветчину, которую они готовили вечером? Я не ел ничего вкуснее...

– Бросай кости, Олвер, хватит болтать. Просто бросай проклятые кости, и все.

На третий вечер, возвращаясь во дворец, Мэт купил по дороге хлеба, оливок и овечьего сыра. В кухне все по-прежнему неукоснительно выполняли полученные указания. Проклятые женщины громко смеялись у него за спиной, пронося мимо его носа деревянные блюда с духовитыми кусками мяса и рыбы и повторяя все те же глупости насчет того, что ему не следует перебивать этот проклятый аппетит.

Мэт не уронил своего достоинства, не опустился до того, чтобы схватить кусок мяса и убежать. Вместо этого он изящно расшаркался, взмахнув воображаемым плащом:

– Милостивые леди, я сражен вашей добротой и радушием.

Его уход получился бы эффектнее, если бы одна из поварих не хихикнула у него за спиной:

– Эй, парень... Королева скоро на славу попирует, получив наконец своего жареного утенка.

Отличная шутка. Какая-то женщина так расхохоталась, что аж шлепнулась на пол. Проклятая шутка.

Хлеб, оливки и соленый сыр оказались не так уж плохи, если запивать их водой из умывальника. В комнатах Мэта винный пунш был только в самый первый день. Олвер снова начал взахлеб делиться с ним впечатлениями о какой-то жареной рыбе с горчичным соусом и изюмом; Мэт прервал его, велев заняться чтением.

В этот вечер никто не подсовывал под дверь записок, не пытался открыть замок. Мэт начал думать, что, может, все еще обойдется. На следующий день был Праздник Птиц. Мэт кое-что слышал о костюмах, в которых щеголяли во время этого праздника и мужчины, и женщины, и у него возникла смутная надежда, что Тайлин найдет себе нового утенка и станет за ним гоняться. Бывают же чудеса, в самом деле? Вдруг кто-нибудь выйдет из этого проклятого дома напротив «Розы Элбара» и вручит ему эту проклятую Чашу Ветров. Может, все еще наладится.

Когда Мэт проснулся в Таразинском Дворце на третье утро, кости снова катились у него в голове.

Глава 29 ПРАЗДНИК ПТИЦ

Проснувшись и обнаружив, что проклятые кости по-прежнему тут как тут, Мэт попытался уснуть снова – вдруг они перестанут вертеться? – но добился лишь того, что настроение испортилось окончательно. Как будто у него и так забот мало. Он прогнал Нерима, оделся сам, доел оставшиеся с вечера хлеб и сыр и отправился взглянуть на Олвера. Мальчишка то метался по комнате, торопливо натягивая одежду, чтобы поскорее вырваться из дома, то замирал как истукан, с сапогом или рубашкой в руке, обрушивая на Мэта вопрос за вопросом, на которые тот отвечал почти машинально, думая о своем. Да, он знает, что к северу от города в Небесном Круге сегодня будут скачки, но они туда не пойдут. Да, возможно, они заглянут в зверинец. Да, Мэт купит ему маску с перьями. Если он, Олвер, когда-нибудь все-таки оденется. Тут мальчишка наконец зашевелился.