Корона Меднобородого (СИ)

Защищаться на востоке учили просто и бесхитростно. Строгий учитель брал палку и бил учеников. Впрочем, и в западных школах часто поступали так же. В первую очередь ученик должен был научиться уворачиваться от ударов, а для этого быстро соображать, в какую часть тела прилетит палка. Не просто быстро, а интуитивно быстро, рефлекторно быстро, когда вот палка уже стронулась с места, и через мгновение она встретится с телом.

Потом переходили к изучению защит клинком. Защиты клинком саблей берутся отчасти как прямым мечом. Незаточенной почти прямой нижней третью. Иногда плоскостью, иногда обухом. На востоке многие даже и опытные воины важность защит недооценивали. Часто защита сводилась к встречному удару в клинок. Легкие сабли пружинили, а не ломались. Что зазубрина будет, так исправить — дело нехитрое.

От друзей Ласка умение говорить с лошадьми не скрывал. Бенвенуто раз-другой подметил осмысленный диалог, обратил внимание, что названый брат недолюбливает мулов, и однажды после урока фехтования осторожно спросил, что это за колдовство.

Ласка здраво рассудил, что донос в инквизицию ему не грозит, и рассказал про дар Ужиного короля, который с незапамятных времен передается по мужской линии.

— У меня тоже дар есть, — неожиданно ответил Бенвенуто, — Лежит на душе и поделиться не с кем.

— Какой?

Бенвенуто начал издалека.

Во времена оны стоял к северо-востоку от Рима старинный город Феррара. Долго ли, коротко ли, основали в городе университет, а в университете факультет искусств. Преподавали там начинающим студентам грамматику, логику и риторику, а студентам постарше арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Постигшие семь искусств могли продолжить обучение на юридическом, медицинском или теологическом факультетах. Но могли и не продолжить, а могли и не постичь.

Довелось мне провести там лучшие годы жизни. Отец мой — рыцарь, мать моя — епископская дочь. Жил я при матери как потомственный незаконнорожденный, но предки не забывали, подкармливали. Как вошел в возраст, отправили меня учиться, чтобы отцовскую законную семью не смущать. В рыцари меня, непризнанного бастарда, не взяли бы, в священники я сам не захотел. С пером и пергаментом я с детства дружил, поэтому выбрал идти в студенты. Ученые люди при знатных дворах нужны. Думал, выучусь и буду чертежи фортификаций чертить. Или к пушкам баллистические расчеты делать.

В университете постиг математику. Геометрию, механику, баллистику. И высокое искусство фехтования. Студенты такой народ, что без фехтования не прожить. Чуть что — сразу за мечи. Не ради убийства, а ради забавы. А если внимательно посмотреть, то фехтование включает в себя много других наук, в том числе и геометрию и все, что касается прикладной механики. Что такое есть фехтование, как не наука о перемещении твердых тел, которые имеют размеры, массу, скорость, ускорение, направление движения и момент вращения.

Была у меня тогда привычка на полях рисовать забавных чертиков. Для простоты объяснения и облегчения понимания. Тут чертики на звезды смотрят, там архимедову спираль рисуют, на веревке висят, свободно падают, в золотое сечение вписываются и чего только не делают.

В один прекрасный день ко мне пришел черт. Чтоб ты знал, если еще не видел, черт одевается как люди вокруг, только застежки на одежде у него на другую сторону. Морда у него со свиным рылом и козлиными рогами, ноги с копытами, а руки простые человеческие. На самом деле, я до сих пор не знаю, они правда так выглядят, или это морок такой, у каждого из них свой. Может быть, на самом деле они вообще другие, а к людям приходят под какой угодно личиной. Этот пришел как мои чертики с картинок. Может быть, они вообще никакую личину себе не колдуют, а каждый человек их видит по-своему.

Пришел черт и говорит человеческим языком.

— Прекрати рисовать смешных чертей.

— Почему? — спрашиваю.

— Потому что чертей должны бояться и уважать. Серьезно относиться. Кто понесет продавать бессмертную душу к персонажам с твоих полей в конспектах?

— А к другим чертям кто понесет?

— Бывают желающие.

— Может, я не хочу, чтобы у вас были такие желающие?

— Но ты же зачем-то рисуешь именно нас? — черт сменил тактику, — Хочешь, чтобы люди о нас думали, что мы всюду есть? Я потому к тебе и зашел, что ты, похоже, наш человек. Хотел по-дружески посоветоваться. Вот, вина принес. Пирога с мясом.

Черт достал из-за спины кувшин вина и пирог с мясом, хотя до сих пор держал обе руки перед собой.

— Не буду я с тобой хлеб преломлять и вино пригублять, — говорю.

Я бы, конечно, мог перекреститься, помолиться, и он бы исчез. Даже просто оговориться простой фразой с поминанием Господа, и достаточно. Но к тому времени жизнь меня уже научила, что откладывать нерешенные вопросы на завтра — неважная стратегия. Со временем они накапливаются и усугубляются. Потому, если уж черт пришел, то прогнать его ненадолго можно, но навсегда он не отстанет. Придется разговаривать.

Нет, не мог я его по матушке послать. Он бы, может быть, обиделся и ушел. Но мог бы и на дуэль вызвать, а черти всегда играют нечестно.