Корона мира

— Слышу разумные речи, — насмешливо заметил месьор Сотти. — В Кордаве всегда отличались принятием верных решений, пусть и немного запоздалых. Если любезный Майлдаф согласится, — поспешил продолжить Сотти, не давая возможности военачальнику вставить ответное словцо, — он поведает…

— Поведаю, — согласился горец. — Евсевий сделал бы это лучше, но вы тогда ничего не поймете. Дело было так…

Когда Майлдаф закончил, настала тишина. Случай с рассерженным тургартом немало всех позабавил, но отсутствие Конана пугало. Если уж аквилонский король, исходивший весь мир без ущерба для себя, не сумел пробиться к ним через кордон дикарей, то как сумеют они преодолеть расстояния, не пройденные никем и никогда?

Майлдаф, однако, не выказывал видимых признаков растерянности. Доев рыбу и вытерев руки, горец собрался, по всей видимости, почивать.

— Отряди кого-нибудь в дозор, — посоветовал он военачальнику. — Пиктов здесь нет, но кто знает?

— Отпускать человека в ночь, где, сам говоришь, полно волков? — возмутился зингарец. — Нет, я этого не сделаю. Изволь, ступай сам, если тебе так хочется.

— Волки, волки… — изможденно простонал Бриан. — Да люди украдут у тебя все, включая жизнь, в самом королевском дворце среди белого дня быстрее, чем стая волков среди зимы!

— Ну да, — поддержал его Сотти. — Волки бескорыстны. Их занимает лишь собственно твоя персона, зато твои деньги и поместья их не волнуют. А что случилось с тобой во дворце?

— Да уж случилось, почтенные, — Майлдаф потянулся до хруста в суставах. — Два года назад месьор Коннахт послал меня гонцом в Тарантию, к королю Конану. Вот уж не людское селение, а скопище мерзких сидов! Но сейчас я не о том. У меня был отличный пегий конь, Стедди. Видел я всяких коней. Среди них были прекрасные скакуны, но они, несомненно, верблюды по сравнению со Стедди. Отец всегда мне говорил, что пить надо при всяком удобном случае и как можно больше и чаще, но в меру. Его меру я знаю, мне такую не осилить, но ведь надо же к чему-то стремиться в жизни?

Выпивал я с одним гандером, который назвался королевским поверенным. Он и действительно оказался поверенным, но все равно он меня обманул, потому что проснулся я в повозке, гордо именуемой колесницей, на полпути обратно в Темру. Но речь не обо мне, а о людской скаредности.

Мой любимый пегий Стедди остался в дворцовой конюшне, это Хорса помнил точно. Он вообще помнит все, даже когда много выпьет. Как, впрочем, и наш король. Но о нем речь уже шла. Когда я возвратился в Тарантию, был уже поздний вечер. Хорса с графиней поехали во дворец, а я пошел в таверну. Но центр Тарантии — это ужасная провинция! Все таверны были закрыты! Тогда я постучал в одну, и когда хозяйка сонным голосом — голос, впрочем, был довольно мил — спросила: «Кто там?», я ответил, что желаю выпить нордхеймского пива. На это она стала довольно умело браниться и в конце сказала, что от таких клиентов у нее нет отбоя целый день, а сейчас и вовсе ночь на дворе. Тогда я позвенел золотом, что было у меня в кармане, и дабы она уверилась, что я имею кое-что заплатить, показал ей деньги через окошечко в двери. Она тут же защебетала, обещала лучшего вина и принялась громко звать мужа, который спал наверху, чтобы он будил слуг и накрывал на стол.

Выпили мы тогда славно, да и хозяйка оказалась очень любезной и услужливой и к тому же небезобразной.

Таковы людская алчность и сребролюбие, — заключил Бриан. — А если бы на улице были стужа и ненастье, а у меня действительно не было бы ни гроша? Так бы и замерз на пороге, как последний бродяга и пьяница.

— Погоди, а при чем тут лошадь? — не понял Сотти.

— Стедди?! — переспросил Майлдаф. — Как это «при чем»? Я же говорю, что Хорса с графиней поехали во дворец. Утром, когда я пришел туда, Хорса встретил меня сам. По его виду я догадался, что ночью он занимался в общем тем же, чем и я, но про коня он не забыл. Оказалось, что злодеи конюхи воспользовались отсутствием Хорсы и свели Стедди на торг, где и продали конокрадам, хотя наш железный канцлер Публий выдал жалованье вовремя. Деньги Хорса, разумеется, у них отобрал, а негодяев рассчитал и уволил, но Стедди ко мне так и не вернулся!

— Печальная и поучительная история, — вздохнул Полагмар. — А что ты сделал с деньгами? Пожертвовал на храм Митры?

— Зачем же? — удивился Майлдаф. — Мы с Хорсой их пропили.

— Майлдаф, я всегда говорил, что ты бродяга и пьяница, — подал голос Евсевий, незаметно для всех оставивший наконец свой камень и внимавший с хитрой усмешкой балагурству Бриана.

— Разумеется, — согласился горец. — Но история оттого становится вдвойне поучительной.

— Да, так что же делать с волками? — осведомился все еще недовольный Арриго под общий хохот.

— Согрейте побольше воды, хотя бы в своих кружках. Они у вас не маленькие, — ответил ему барон.

— А дальше? — недоуменно изрек военачальник.

— А дальше я сам, — ухмыльнулся Полагмар, подмигивая Майлдафу. — Маленькая охотничья хитрость.