Корона мира

— Садитесь в корзину, — изрек дракон. — Если время вам столь дорого, как вы говорите, побеседовать мы сможем и по дороге. Кстати, к твоему сведению, мой любезный, горец, — обратился змей лично к Бриану, — это вообще не люди. Хотя и в высшей степени достойные…

Итрун, королеве Народа Холмов, спящей ныне под присмотром горюющей Грайне в покоях графини Этайн, даже не снилось, что в это время Бриан Майлдаф несется с быстротой ветра в ночных небесах и запросто разговаривает с великим черным драконом.

Глава XIII

Ойсина похоронили на вершине холма, свободной от леса. Это была не ползущая вдоль берега песчаная дюна, а настоящий холм — плотная глина, почва, галька, песок, лежащие на скале. Сосны, облюбовавшие светлые и пологие сухие склоны, словно как нарочно оставили наверху безлесную поляну, заросшую густой зеленой травой и крупными лесными цветами. Вырыли могилу и Ллейр положил рядом с Ойсином его топор.

— Он прожил не так долго, как мог, — скорбно изрек Ллейр под печальное кликанье чаек. — Лишь семьсот лет. А сколько еще мог бы совершить!

— Сколько он прожил? — Конан слышал, что стигийские жрецы с помощью эликсиров и чародейства способны растягивать годы жизни. Выглядели они при этом — если и вправду такое им удавалось — словно мумии из их же стигийских гробниц. Ойсин по сравнению с ними был полон жизни, здоровья и сил и светел сердцем и разумом.

— Семьсот лет, — грустно повторил Ллейр. — Сколько дивных книг он мог бы еще написать!

— А сколько он успел? — с осторожностью спросил Конан. Ему было жаль Ойсина, но семьсот лет, по разумению киммерийца, были сроком весьма почтенным. Что касается числа лет, то оно его удивило, но не поразило. Время для киммерийца делилось не на годы, а на зиму, весну, осень и лето, и особой разницы между семьюдесятью и семьюстами годами он не видел. Иное дело — семьсот или семьдесят золотых монет! Вот для такого счета и нужны были числа.

— Семьдесят пять книг, — вздохнул Ойсин.

Конан благоразумно промолчал. Евсевий как-то обмолвился, что сам Орибазий Достопочтенный не написал и двадцати.

— Что ж, пламенный дух его найдет успокоение в благословенном краю, — заключил Ллейр.

— Это был воин, и Кром взял его к себе, — добавил Конан.

Прощание было окончено. Они притащили на место захоронения большой камень. Ллейр сказал, что каменотесы и ваятели еще приплывут сюда и могила не останется без должного ухода.

Над останками чудовищного крагена кружились огромные стаи воронья и морских птиц.

— Ночью, когда мы уплывем, из леса выйдут волки, — пояснил Ллейр. — А может, и демоны. Туша не пропадет…

…Касситериды остались уже далеко за покачивающейся кормой, горсткой сероватых силуэтов пропадая за горизонтом. Конан, сидящий на руле, только сейчас понял, что удрученный Ллейр даже не вспомнил о ключе, который должен был открыться им после горькой победы над чудовищем Первого Врага.

— Ллейр, мне надо в Мессантию, — просто заметил Конан. — Вы помогли мне, а я помог вам.

— Ты попадешь куда хочешь, — ответил сидящий на руле Ллейр. — Мы идем к Зеленому острову, в Гленллан. Там живет Бейдиганд Справедливый.

— Великий призрак Закатного океана?! — На этот раз Конан восхитился по-настоящему.

— Да, он самый, — не замечая выказанного собеседником восторга, сказал Ллейр. — Он отвезет тебя куда угодно. Ему открыты все моря.

* * *

Как ни скор был неутомимый полет дракона, но полет солнца был куда быстрее. Было еще темно, когда одну за другой они заметили внизу две широкие извилистые ленты, серебрящиеся в лунном сиянии. Это были реки — Громовая и Черная.

— Удивительное путешествие, — говорил Евсевий. — За какие-то четверо суток я совершил путешествие от пущи в Тарантию и назад!

— Да уж, — поддержал его Майлдаф. — Вот она. Черная! — ткнул он пальцем вниз, в свистящую встречным потоком воздуха головокружительную пустоту. — Мы прошли пущу, горы, дионтов, пещеры гномов, подземную реку с ее духами, но нас едва не перестреляли боссонские лучники! Хорошо, что барон Полагмар отличный охотник! Мы прошли пограничные патрули и достигли ближайшей деревушки, так и не узнанные никем!

— Да-да, — довольно закивал гандер. — Это было очень нелегко, пришлось потрудиться. Но если бы мы вздумали с ними разговаривать, нас бы сначала утыкали стрелами, а потом уже стали расспрашивать. Да и в деревне жители были не слишком любезны. Очень похвально, что месьор Майлдаф был столь запасливым, и у него, как и у меня, нашлось два десятка золотых.

— У меня их было больше, — усмехнулся горец. — Так я и стал бы вытряхивать все! Но сорок золотых за пару тощих кляч с ветхой повозкой, когда вместе с шестью благородными месьорами едет прекрасная дама, — это слишком! Где мой любимый пегий Стедди?! Уж он бы домчал нас вдвое быстрее!

Когда забрезжил рассвет, дракон опустился на высокую гору с крутыми склонами, где пиктов уж точно не было.

Там он отдохнул немного — все же столь тяжелые грузы крылатый змей не переносил давно — и путь по воздуху продолжился.