Корона на троих

Едва Артемизия уложила младенца спать, через окно влетела звенящая стрела и с резонирующим «цванг!» впилась в изголовье церемониальной колыбели. Плавными движениями королева пыталась освободить послание одной рукой, одновременно раскачивая колыбель второю — в безуспешных попытках убаюкать заплакавшее дитя.

Не прошло и двух часов раздирающего уши детского рева, как Артемизии наконец удалось освободиться и прочесть привязанное к древку стрелы послание. Оно гласило:

«Белой Оленихе шлет приветы Черная Ласка, храбрый и стремительный героический вождь Отважных Обитателей Кустов. Канючная Поденка здесь не появлялась. Так что о судьбе Золотых Орлят ты должна знать больше меня. И что, во имя всех унижений Прунеллы, означали эти намеки на Серебряные Сердца и Розовые Цветы? Знаешь, у меня полно своих проблем в этом сумасшедшем доме на свежем воздухе. В следующий раз для контакта выбирай текст проще и гонца посообразительнее, ладно? Передавай моему племяннику поцелуй, сожги письмо и, если выпадет минутка, постарайся воткнуть нож Гуджу меж ребер. Пурпурный Опоссум передает привет и вспоминает те шалости, что были у нас прошлым летом на сеновале. Я не помню никакого сеновала, но это не важно. Держись веселее, и смерть твоему супругу».

Вместо подписи стояло довольно скверное изображение отпечатка лапы ласки. Оно больше напоминало расплющенного паука.

Артемизия несколько раз перечитала письмо, надеясь найти там что-нибудь еще. Но факт оставался фактом. Людмила так и не добралась до лагеря Черной Ласки. Принцы исчезли.

Младенец засопел и опять начал орать, но Артемизия даже не стала ругаться. Она взяла плачущее дитя на руки и крепко прижала к себе.

— Бедная моя доченька, — бормотала она, и ее слезы текли, смешиваясь со слезами ребенка. — О моя дорогая бедная маленькая девочка!

Глава 5

Старый ветхий сенодержатель угрожающе зашатался, а затем медленно, с величественной грацией пухлой вдовушки, пересекающей бальный зал, начал падать вперед — с явным намерением достичь черной отвратительной илистой лужи. За ним в весеннем воздухе плыл шлейф мякины. На самом верху, на деревяной раме, замирая от ужаса и восторга, ухал двухлетний Вулфрит. Он молотил ручками, словно пытался восстановить обрушенное им сооружение, разбрасывая вокруг охапки сена.

Прыгнув в самую последнюю минуту, мальчишка приземлился прямо на стоящую неподалеку овцу. Ничего не подозревавшее животное мирно паслось рядом с сенодержателем и было полностью поглощено проблемой: проглотить или выплюнуть только что разжеванную траву? От предмета раздумий уже не осталось ничего, и она как раз начала принимать решение о глотании последней порции, когда Вулфрит с душераздирающим криком свалился ей на спину и ухватил полные кулачки шерсти.

Овца изумленно помотала головой и обнаружила, что окружена кипящей тучей сена и песка.

Когда мгновением позже сенодержатель рухнул в лужу, окатив все вокруг тонким мерзким душем, изумление бедного животного сменилось ужасом. С вопящим ребенком на спине, истерически блея, овца припустилась через луга.

Кот по имени Фанг равнодушно наблюдал с ближайшего столба ворот, как очумевшей овце удалось резко затормозить: головой о забор. Вулфрит при этом катапультировался прямо в открытую выгребную яму.

Испуганный детский плач оборвался плюхом, после которого раздалось:

— О-о, ну и вонища!

Фанг решил, что спектакль закончился, и стал размещаться на столбе поудобнее, собираясь вздремнуть. Однако его попытка включала размахивания хвостом, что привлекло внимание вулфритского братца, не обращавшего никакого внимания на злоключения своего близнеца.

Кошачий хвост был просто неотразим. А Данвин даже понятия не имел, что с искушениями можно бороться. Он заграбастал пушистый серый шнурок, маленькие пальчики сжались, словно челюсти бойцового бульдога.

В следующую секунду Фанг понял, что враги решили оставить его без хвоста, и издал душераздирающий вопль. В кошачьем воображении промелькнуло несколько возможных вариантов чудовищной помеси собаки с крокодилом, и восемнадцать бритвенно-острых кошачьих когтей впились в выветренный деревянный столб.

Данвин не видел связи между своими манипуляциями и яростным поведением животного; он продолжал тянуть кошачий хвост и наслаждался полученными ощущениями. Наконец несчастный кот завопил на несколько октав выше, чем папа Одо, когда однажды мальчики подготовили ему постель. (Они покрыли ее единственной материей, которую нашли: своими собственными уделанными пеленками.) Близнецы застыли в восхищении, изумляясь новому звучанию. Данвин вдруг обнаружил, что звук исходит из кота, прилепившегося к столбу. Чтобы лучше слышать, он дернул за хвост так сильно, что Фанг полетел на землю. Во все стороны посыпались щепки.

Три овцы, щипавшие траву у ворот, запаниковали и бросились прочь; одна из них врезалась в остатки сенодержателя, доломав непрочную конструкцию.

Фанг издал такой вопль, что его услышали не только в Вонючих Ягодах, но и в трех других селениях.

И Одо наконец проснулся.