Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было

При всем том эти «кочевники», совершенно забыв почему-то о «цели своих завоеваний — грабеже и расширении пастбищ» непосредственно после установления их власти в названных областях (как полагают официальные историки, после их «завоевания»), не только построили названные города, но и жили в них, не испытывая дискомфорта и мирно сосуществуя и сотрудничая с представителями абсолютно всех «порабощенных ими народов», например, в столице Улуса Джучи, городе Сарае (см. выше сведения Ибн-Батуты и Ахметзаки Валиди Тугана).

При том отметим, что возможно, многие города были построены средневековыми татарами именно до «монголо-татарского нашествия» — до установления власти монгольской державы в указанных районах Евразии, но факты эти официальными историками Запада и Востока особо не «оглашались» — вернее, были сокрыты, также как и факты о том, что «татары жили и прежде на землях, где ныне живут и куманы» (2, 83). В пользу данного предположения говорит хотя бы то, что в построенных средневековыми татарами городах чеканились монеты, поощрялись ремесло и торговля — международная и внутренняя, оказывалась оттуда поддержка земледелию, то есть, налицо поступательное развитие в них всесторонней экономической и культурной деятельности.

В Китае вводились бумажные ассигнации, и именно по инициативе монголо-татар, а вовсе не «благодаря советам умных китайцев» (81, глава XCVI). Выбрал великий хан двенадцать знатных князей и им поручил все дела в тридцати четырех областях. …Зовут их scieng, что значит «великий суд»[87] (там же, глава XCVII).

И эти «кочевники — полудикие завоеватели» почему-то либо сами занимались, либо позволяли заниматься «завоеванным» ими народам всем изложенным выше — торговлей, ремеслами, земледелием и созданием не только материальных, но и культурных ценностей. Как видно из приведенных сведений, монголо-татары вовсе не спешили «с добычей и невольниками вернуться в родные великие степи» — но ведь именно такова была, по мнению официальных историков, их изначальная и основная цель при подготовке и проведении завоеваний «цивилизованного» мира (49, 78). Но, как будет показано в следующей части, причины войн, которые вели монголы, были совершенно другими, отличными от тех, которые излагаются в шаблонных трудах официальных историков «по монголам». Также как были совершенно другими и цели «завоевателей-кочевников», одержавших победы в этих войнах, и методы ведения ими этих войн.

Теперь рассмотрим некоторые сведения, проигнорированные и никак не оцененные официальными историками, по той причине, что они никак не «вписываются» в «общепринятую» теорию об «этнических монголах — полудиких кочевниках».

Приведу извлечение из перевода текста «Сборника летописей Рашид ад-Дина», выполненного казанским историком, ученым-востоковедом А. А. Арслановой.

Автор летописи, вошедшей в персидский «Сборник…», пишет о том, что, занимаясь в прилегающих к Волге местностях грабежом и разбоем во главе своих сообщников, «бесстыднейший эмир из толпы кыпчаков Бачман скрывался в зарослях на берегу Волги (Итиля). Мунке-каан приказал построить 200 судов и в каждое посадить по 100 человек полностью вооруженных монголов. (А) он со своим братом Бучеком по обеим сторонам реки пошли облавой…» (3, 174).

Из приведенной цитаты хорошо видно, что речь идет о постройке монголо-татарами крупного даже по современным меркам речного флота — 200 судов. Даже если цифра, преположим, в десять раз завышена — все равно нет сомнений, что флот был весьма и весьма солидным для того времени. И странно, что «кочевники», не способные к более или менее созидательному труду «грабители», смогли вообще построить пригодные для плавания по Волге крупные суда — грузоподъемностью как минимум 10 тонн.

К тому же, как хорошо видно по контексту, облава на Бачмана и его сообщников проводилась именно вверх по Волге, так что исключается ошибка составителя летописи — например, то, что автор имел в виду плоты для сплава вооруженного отряда вниз по течению, то есть, — более примитивные средства для транспортировки людей по воде. Также нет никаких данных в цитируемом повествовании о привлечении местных умельцев для строительства и управления флотом — например, «местных неизвестных тюрок» или русских «невольников».

И видно, что решение Мунке принимает быстро — так сказать, в оперативном порядке и флот строится за предельно короткое время — мастера были в непосредственном распоряжении хана, так сказать, «под рукой». Иначе летописец отметил бы неизбежные «проволочки» в связи с доставкой мастеров из более или менее отдаленных районов к месту строительства судов.

Поэтому напрашивается все-таки вывод, что Мунке и его соратники использовали опыт и знания, уже имевшиеся у народа монголо-татар, вероятно, и в составе войск находились специалисты, которые были в состоянии построить за короткое время внушительное количество судов, вполне пригодных для плавания по большой реке, и могли управлять ими.