Корона пастуха (ЛП)

- Я понимаю, - сказал Джеффри. Он успел насмотреться на ежегодные охоты, пока был ребенком. - Нам надо защищать кур, а мир жесток и беспощаден. Но нечестно делать из этого развлечение. Ужас! Это ведь казнь! Разве обязательно убивать всех? Убивать мать, которая кормит детенышей... Мы берем так много и ничего не отдаем взамен.

Он поднялся на ноги и подошел к своей лошади.

- Я не хочу охотится, Мак-Тавиш, - заявил он. - Честное слово, я не хочу никого ненавидеть - даже своего отца, - но охота - такая штука, которую я хотел бы засунуть куда-нибудь подальше, в самое темное место.

- Ты бы поосторожнее, Джеффри, - забеспокоился Мак-Тавиш. Ты же знаешь своего старика. Он немного закоснелый.

- Мой старик не закоснелый, он просто дуб дубом! - горько промолвил Джеффри.

- Что ж, может, если ты с ним поговоришь - ну, или со своей матушкой, - они поймут, что ты не хочешь охотиться?

- Смысла нет, - отмахнулся Джеффри. - Если отец что-то решил, то до него уже не достучаться. Я слышу, как мама плачет иногда. Она не любит, чтобы кто-то видел ее слезы, но я знаю, что она плачет.

Он взглянул вверх, где высоко в небе кружил ястреб, и подумал: вот она, свобода. Свобода - это то, чего я хочу.

- Я хотел бы летать, Мак-Тавиш, - сказал он. Как птицы. Как Лангас [Ленегда о Пилотусе и его сыне Лангасе, которые мечтали летать, как птицы, известна любому образованному мальчику. Они действительно смастерили себе крылья из пуха и перьев; мальчик сумел полететь, но его тучный отец упал и разбился. Отсюда мораль: прежде чем сделать что-то, подумай, что ты собираешься делать.].

Почти сразу же после этого он увидел ведьму на метле, пронесшуюся в небе вслед за ястребом, и неожиданно заявил:

- Я хочу быть один из них. Хочу быть ведьмой.

Старик покачал головой:

- Это не для тебя, мальчик. Мужчина не может быть ведьмой.

- Почему нет? - спросил Джеффри.

- Никто не знает, - пожал плечами Мак-Тавиш.

- А я хочу знать, - сказал Джеффри.

В день своей первой охоты Джеффри мчался вместе со всеми, бледный, но решительный, и думал: вот этот день, когда я должен постоять за себя.

Местные дворяне неслись верхом по сельской местности, иногда перескакивая канавы, живые изгороди и ворота, иногда даже без коней; Джеффри же постепенно отставал от толпы, пока не сумел ускользнуть незамеченным. Он углубился в лес в направлении, противоположном охоте, и его сердце отзывалось болью всякий раз, как лай гончих сменялся радостным визгом, давая понять, что псы настигли добычу.

Наконец пришло время вернуться домой. Это был тот самый момент охоты, когда слово "завтра" имело значение", и каждого ждала горячая кружка, наполненная чем-то, что не слишком отличалось от Особливого Овечьего Наружного. Награда дождалась своих героев! Они пережили охоту. Ура! Они пили жадно, и напиток щедро стекал по их отсутствующим подбородкам.

Но лорд Вертлюг заметил лошадь Джеффри - единственную, которая не была взмылена и заляпана грязью с головы до хвоста, - и гнев его не знал предела

Братья Джеффри держали его, пока мать умоляюще глядела на мужа, но взгляд этот не возымел эффекта. Она отвернулась, когда лорд Вертлюг размазал кровь лисицы по лицу Джеффри.

Его светлость почти кипел от ярости.

- Ты где был?! Ты должен был быть там и убивать! - ревел он. - Ты будешь делать это, мальчишка, - и тебе будет это нравиться! Я делал это, когда был молодым, и мой отец делал это до меня. И ты тоже. Это традиция. Каждый мужчина нашей семьи в этом возрасте отведал крови, а ты смеешь говорить, что это неправильно?! Ты позор для семьи!

Что-то свистнуло, словно коса по траве, за спиной Джеффри. Кровь лисицы стекала по его лицу. Он бросил беспомощный взгляд на мать:

- Она... Она была такой красивой... Зачем было вот так ее убивать? Ради забавы?..

- Пожалуйста, не огорчай отца, - прошептала мать.

- Я наблюдал за ними в лесу, а вы - вы просто убили их; зачем? Может, мы их едим? Нет! Мы - слов нет! - преследуем и убиваем живое просто ради крови, ради развлечения.

Свист.

Боль. Но Джеффри вдруг преисполнился... чем? Это было удивительное чувство - чувство, что ты можешь все сделать как надо. Я могу, сказал себе Джеффри. Я знаю, что могу. Он вырвался из рук братьев и выпрямился.

- Я должен поблагодарить тебя, отец, - сказал он неожиданно властно, - сегодня я получил важный урок. Но я не позволю больше ударить себя - никогда, - и вы больше никогда не увидите меня здесь, если только не пожелаете измениться. Вы меня понимаете? - Его тон стал странно официальным, словно бы случилось какое-то важное событие.

Гарри и Хью смотрели на Джеффри с благоговением, ожидая взрыва, а прочие охотники, деликатно не вмешивавшиеся в выяснение отношений, перестали притворяться, будто не смотрят. Их мир смешался, воздух застыл и все невольно затаили дыхание.

В напряженной тишине Джеффри завел лошадь в конюшню. Лорд Вертлюг стоял неподвижно, словно окаменев.

Джеффри задал лошади сено, расседлал ее и принялся чистить. Подошел Мак-Тавиш.