Корона последней принцессы

Новые охранники сильно отличались от старых – они хамили, грубили, хлопали дверями, тыкали королю и королеве, издевались над принцами и приставали к Василисе. Из прежних остались только пожилой Иван да молодой Яков, а другие исчезли. Потом горничная, вся в слезах, доложила его величеству, что бывших охранников, назначенных еще Временным правительством, просто-напросто расстреляли. А среди них был молодой боец, приглянувшийся несчастной…

Георгий собрал свое семейство в музыкальном салоне. Трещали дрова в буржуйке, но в комнате все равно было холодно – прибывшие охранники специально побили окна, и в особняке гуляли ужасные сквозняки.

– Я опасаюсь того, что новая власть будет гораздо более радикальной, чем старая, – сказал, прохаживаясь по салону, король. – И я постоянно думаю о Екатеринбурге, о судьбе Романовых…

Королева, заломив руки, воскликнула:

– Они не посмеют этого сделать, Джордж, потому что тогда были совсем иные времена! И я не могу поверить, что наши британские или голландские родственники откажутся принять нас!

Принц Феликс жестко заявил:

– Этих красных сволочей надо расстреливать, как бешеных собак! Мы с Каролем и Адрианом приняли решение – при первой возможности вы вместе с Василисой и Мишей отправитесь за границу, а мы останемся в стране и возглавим монархическое движение. Потому что я хочу получить то, что мне причитается, – корону Герцословакии!

Георгий и Мария пытались переубедить старших сыновей, однако ничего не вышло. Феликс даже обмолвился:

– Режим коммунистов не так прочен, как они стараются уверить. Провинция, в которой мы находимся, скоро окажется в руках преданных нам повстанцев. Они освободят нас, вы отправитесь за границу! А мы начнем борьбу с люмпенами.

Георгий печально промолвил:

– Сын мой, думаю, что нам надо принять жребий Господень без ропота. Если ему было угодно вверить Герцословакию в руки большевиков, то ничего изменить уже нельзя. Самое важное, что мы живы и здоровы! И ни ваша матушка, ни я не хотим расставаться с вами.

Но старшие принцы, уверенные в том, что с революционной гидрой надо бороться только при помощи оружия, остались непреклонны. Впрочем, политические вопросы Василису совсем не занимали. Она была очень рада тому, что Яков по-прежнему находился в охране особняка – молодого человека сочли идеологически подкованным. Он, кстати, подтвердил: его товарищей в самом деле расстреляли.

– Но что будет с нами? – поежилась Василиса.

И тогда, в порыве чувств, Яков обнял ее, прошептал:

– Я не посмею, чтобы с вами… с тобой что-то произошло!

Затем, видимо испугавшись своего эмоционального порыва, молодой человек отпустил Василису и, густо покраснев, уставился в пол. Принцесса же поцеловала Якова в щеку, покрытую пушком, и шаловливо сказала:

– А вы, оказывается, настоящий Айвенго!

Кто такой Айвенго, Яков не знал, и Василисе пришлось объяснять ему. Ей было так легко, так хорошо рядом с молодым человеком! Однако они не могли проводить вместе много времени: по приказу комиссара, отвечавшего за охрану семьи бывшего короля, Яков теперь сторожил особняк снаружи, а в самом здании находились чванливые и беспардонные субъекты.

* * *

Приближался Новый год. Король поинтересовался у своих тюремщиков, могут ли они устроить небольшой семейный праздник, и получил наглый ответ:

– Праздник будет, когда вас всех вышвырнут за границу, твое бывшее королевское величество! Или думаешь, что ты и твои родственнички нам нужны?

И все же Любомировичам было дозволено скромно отметить Новый год. Королева с младшим сыном и дочерью принялись за изготовление гирлянд и игрушек из старых газет и прочих подручных средств. Король под присмотром двух охранников сходил в лес и принес оттуда небольшую сосенку.

Это был первый Новый год королевского семейства вдали от Экареста. Василиса вспомнила, что прошлый Новый год они отмечали во дворце и тогда всем заправлял еще старец Никодим... И вот же все разительно переменилось, как будто не год миновал, а целое столетие!

Георгий смастерил великолепные елочные украшения из консервных банок, покрасил их, и семейство принялось наряжать елку. Глядя на раскрасневшегося от радости отца и улыбающуюся маму, Василиса внезапно подумала, что заточение в этом холодном доме на краю света – самый ценный подарок, который могла сделать им судьба. Ведь именно здесь они почувствовали, как любят друг друга…

В салон, где наряжали елку, вошел принц Кароль, плотно затворил дверь и заговорщическим шепотом произнес:

– Только что получены вести от наших преданных сторонников… Нас освободят самое позднее в конце недели. Дела коммунистов в столице очень плохи!

Король и королева, переговариваясь по-английски или по-французски, начали строить радужные планы относительно того, что будут делать, когда окажутся вне пределов Герцословакии.