Корона Ста Королей

В течение следующего часа были вызваны свидетели, чтобы озвучить то, что они помнили обо мне, и проверить, совпадали ли мои показания с их воспоминаниями. Большинство из них согласилось, что они не могут быть уверены в своих словах после столь долгого времени, но некоторые указали на огромные расхождения между тем, как я выглядела в детстве, и тем, как я выгляжу сейчас.

Моя старая няня объявила, что в детстве мои волосы были светлее, а кудри были более аккуратными. Она предположила, что королевская особа сохранила бы в себе самые прекрасные качества, вырастая из более непривлекательных, чтобы вписаться в королевское общество.

Как бы я ни обиделась за свои волосы, я не могла поверить, что кто-то воспримет её всерьёз. Королевские особы не были самыми красивыми людьми в стране. Человек также не мог выбирать, из каких физических качеств вырастать, а какие останутся навечно. Но, очевидно, её показания воззвали к самолюбию монархов, потому что некоторые из них кивнули в ответ.

Через некоторое время Тирн указал на Хьюго, последнего из правителей, который вызвал своего свидетеля.

— Сораваль, кого ты зовёшь предстать перед нами?

Хьюго выпрямился и посмотрел на комнату, полную людей.

— Брам Могучий, Брам Хэвиш, бывший первый генерал короля Фредрикса Аллисанда.

Тирн вскочил на ноги, ярость исказила его лицо и заставила плечи вздрогнуть от усилия дышать.

— Его изгнали из этого дворца, нет, из Элизии! Ему нельзя приближаться к этому тронному залу! Стража! Найдите Брама Хэвиша и бросьте его в тюрьму, где ему самое место! — он повернулся к своему совету. — Я должен был сделать это много лет назад! Он предатель! Анархист! Стража!

Охранники бросились сдерживать высокого толстого мужчину в дальнем конце комнаты. Он был старше Хьюго, но ненамного. Его седые волосы были коротко подстрижены, а ухоженная белая борода, закрывавшая половину лица, почти не скрывала суровости его лица.

Имя Брам Могучий подходило ему.

Хьюго вскочил на ноги и повысил голос, чтобы посоревноваться с Тирном: — Ему разрешено находиться в Конандре! Правила гласят, что мы можем вызвать любого, кто может дать соответствующие показания. Он был там в тот день, когда были убиты Аллисанды. Он видел их тела. Он исследовал всё это. Если кто и знает что-нибудь о том, что произошло в тот день, так это Брам Хэвиш.

— Я этого не допущу, — заявил Тирн.

— Это не от вас зависит, Ваше Величество, — возразил Хьюго. — В Конандре мы голосуем как единый совет. Остальные члены имеют право на свое мнение.

— Хорошо, — смягчился Тирн, после тяжелого молчания, его голос был полон угрозы. — Пусть голосуют. Посмотрим, как они решат действовать дальше.

— Я начну, — объявил Хьюго. — Пусть Брам Хэвиш даст показания.

Рядом с Хьюго сидел Саша Сенноа, король Теновии.

— Да. Пусть говорит.

Я понятия не имела, что Брам вынесет на совет, но помнила, что он был предан моему отцу. Он сделал бы всё для Аллисандов. И для Элизии. Знание того, что его выгнали, делало его показания ещё более привлекательными. Если мой дядя ненавидел его, то Брам был одним из моих новых фаворитов.

— Да, — прогремел Девониш Катанса из Каши. — Я хочу услышать, что он скажет.

Максим Золотов из Барстуса прорычал:

— Нет.

Как и Тирн, а затем Раванна из Блэкторна.

Три «да». Три «нет». И осталось ещё три.

Я наблюдала, как Брам свирепо смотрит на совет, призывающий убрать его. В детстве он пугал меня. И теперь я была уверена, что он будет вызывать у меня кошмары.

Но я знала, насколько важными будут его показания. Моя кровь пузырилась под тонкой кожей. Я вцепилась в юбку кулаками, и сила моей хватки грозила прорвать в ней дыру.

Следующей была Ворестра:

— Да.

Арамор.

— Нет.

Всё ещё на грани.

И, наконец, Хеприн. Грегор Манштейн не торопился. Давление в воздухе нарастало, сжимая мои плечи. Наконец, Грегор провёл рукой по своей длинной бороде, его блестящие глаза остановились на задней части комнаты.

— Я говорю «да», — заявил он беззаботным голосом, — чтобы мне потом не было любопытно, что он мог сказать.

Тирн стиснул зубы, но небрежно махнул рукой и сказал:

— Большинство решило. Брам Хэвиш может говорить.

Брам вырвался из рук охранников и протолкался сквозь толпу к проходу. К этому времени аудитория загудела, и разговоры переросли в глухой рёв.

Когда Брам, наконец, предстал перед советом, Тирн позволил суматохе продлиться несколько долгих минут, прежде чем, наконец, топнул ногой и крикнул:

— Тишина!

Все притихли. Они жадно смотрели на Брама, наслаждаясь драмой и с нетерпением ожидая, когда заговорит изгнанный генерал.

— Ты здесь для допроса, — напомнил ему Тирн. — Не для того, чтобы задавать вопросы.

Брам расправил плечи и посмотрел в сторону кресла Сораваля.

— Тогда спросите меня, кого именно Тессана Аллисанд видела мёртвым в то утро.

Хьюго неловко поёрзал на стуле.

— Я не понимаю.

Взгляд Брама повернулся ко мне, и я дернулась с силой.

— Кого ты видела мёртвым в то утро? Кого из твоих родных?

Мне показалось, что в горле застрял кирпич.

— Я…

— Отвечай на вопрос, девочка, — проревел Брам. — Кто был мёртв из твоей семьи?