Корона Тафелона (СИ)

Их проводили наверх, в комнату, обставленную весьма бедно, но для выросшей в деревне девочки — по-королевски. Настоящая кровать с грудой подушек, мягкой периной и — ой! — пышным пуховым одеялом. На стенах шпалеры, как в баронском замке, посередине комнаты стол, возле него лавки с голубыми подушками. На столе стоял бронзовый канделябр с новенькими свечами, а в окна были вставлены настоящие стёкла. Девочка заморгала, застыв на пороге.

— Заходи-заходи, — подтолкнул её в спину наставник.

— Это всё мне? — снова спросила девочка.

— Вот что значит — в деревне выросла, — засмеялся Виль. — Дикая ты девчонка, Эрлейн. Тебе, тебе. Не стесняйся. Сейчас поешь, отдохнёшь, я тебя в баню[38] свожу. И на-ко, держи.

— Зачем это? — удивилась девочка, вертя в руках сделанную из коры коробочку с плотно пригнанной крышкой. Открыла. Внутри была мазь, сильно пахнущая ромашками и чуть-чуть — овечьим жиром.

— Зачем-зачем, — заворчал дядюшка. — Руки мазать будешь.

— Зачем? — повторила Эрна.

— А ты посмотри на них, — вкрадчиво посоветовал Виль. Эрна послушалась. Руки как руки. — Исцарапаные, обветренные, ногти обломаны, мозоли ещё… кто тебя за знатную-то девушку примет, а, Эрлейн? Руки — это ж первое, что человека выдаёт. Лицо ты ещё всякое состроить можешь, а вот руки так легко не меняются. Так что ты мажь, глядишь, к Хларии и поможет.

— Вот и брал бы с собой знатную, — под нос себе проворчала Эрна. Но Виль услышал и больно ухватил её за ухо.

— Поговори у меня, — пригрозил он. — Всё споришь и споришь, хуже мамаши своей. Та хоть знала, когда замолчать стоит.

В комнату постучали, Виль отпустил ухо девочки и с ворчанием откликнулся.

Это оказался слуга — слуги! — которые принесли им поесть. Жареного цыплёнка, посыпанного травами, яблоки в меду, хлеба из муки тончайшего помола, такого Эрна никогда в жизни не пробовала, и сладкого вина. Девочка даже не сразу решилась сесть за стол и не поняла, почему один из слуг застыл перед ней с чашей, полной воды. В чаше зачем-то плавали лепестки.

— Руки не желаете ополоснуть? — с издёвкой спросил Виль. Девочка опомнилась и опустила пальцы в воду. Слуги поклонились и вышли. — Ешь, бестолочь.

— А что, дядюшка Виль, — шёпотом спросила девочка, — господа каждый день так едят?

— Кто побогаче, тот ест, — пожал плечами убийца. — А кто-то домашней птицей брезгует, этим только дичь подавай. Да не с нашими травами, а с заморскими специями. Привыкай, Эрлейн. И дядюшкой Вилем меня больше не зови.

— Тогда и ты зови меня Нинетой, — уколола его девочка.

— Помнит ведь, — засмеялся Виль. — Правильно. А теперь ешь. После полудня в банях мужчины моются. И кой-чего делают, про что тебе знать ещё не положено.

* * *

В бане чудеса продолжились. Виль передал девочку с рук на руки дюжей банщице, которая не только помогла девочке помыться, но и размяла ей мускулы, надавала советов о том, как ухаживать в дороге за своим телом и за перекрашенными волосами, не слушая протестов Эрны, вычистила ей ногти на руках и — стыдоба какая! — на ногах тоже. Переплела ей заново волосы и принесла оставленную, видимо, дядюшкой Вилем тонкую сорочку — такой даже у мамы не было! Эрна даже дышать забыла, а банщица помогла ей надеть новое чудо — господское платье, красное как кровь, как вино с заколдованного виноградника из их деревни, бархатное, оно туго обхватывало грудь и по недавней моде подпоясывалось только чуть-чуть выше талии. Свободные рукава сверху не сшивались, а застёгивались на отстоящие друг от друга на ладонь жемчужные пуговки. На вышитом поясе звенели бубенчики и к нему подвешивалось украшенное перламутром зеркальце и два украшенных кошелька. Эрна обулась в свои новые башмачки и почувствовала себя не то что королевой, а правительницей всего мира. Поблагодарив банщицу, она вышла на улицу и тут же споткнулась, едва шагнув за порог. Новое платье путалось в ногах, а ещё в нём было жарко и неудобно дышать. Дядюшка Виль ждал у самых дверей и успел подхватить девочку под локоть.

— Ну как, нравится быть богатой? — усмехнулся он. — Ты юбку-то подбери. Всему тебя добрый дядя учить должен.

— Я в таких платьях ещё не ходила.

— Думаешь, я ходил? — засмеялся Виль. Он кинул монетку банщице — сверкнуло золото. Эрна застыла с открытым ртом. — Будешь спорить — завезу в лес и оставлю. Выбирайся как хочешь в своём дорогом платье. Подбери юбку, кому говорю? И шагай. Вот так. Учись, пока можно. В Хларии будешь как птица по воде плыть.

* * *