Корона Толимана

– Ну да. Вы чуть младше моего отца, и я вполне могла бы быть вашей дочерью, – сказала она явно довольная тем, что нашла ответ его действиям и вновь отворачиваясь к холсту.

Михаил побледнел и почувствовал, что ему не хватает воздуха от негодования. Значит, он для нее так стар, что она воспринимает его лишь как отца? Конечно, он не тот желторотый юнец, с которым она вела переписку и тайком встречалась дважды на неделе в парке. И Михаил прекрасно знал о ее знакомце Стрешневе, которого девушка скрывала от отца. Но он, Михаил, не был и стар, он выглядел молодо и эффектно. Он это знал точно. Потому ее колкое замечание задело его.

– Вашему отцу, моя милая девочка, почти сорок, – сказал он глухо. – А мне всего лишь тридцать три года. Я не мог бы быть вашим отцом, так как для этого мне надо было зачать вас в четырнадцать.

– Вы хотите сказать, что в таком раннем возрасте вас не интересовали женщины? – бросила Наташа через плечо, видимо решив, подразнить его.

Побледнев, Михаил вперил негодующий взор в спину девушки, затянутую голубым шелком платья. Затем он невольно переместил горящий взгляд на кисти, стоявшие в жестяной банке на выступе мольберта и через миг банка, резко перевернулась и кисти полетели на зеленую траву.

Наташа ахнула и едва успела отскочить в сторону, чтобы испачканные краской кисти не задели ее новое шелковое платье. Она тут же воззрилась на графа, удивленно и непонимающе и отметила, что Чернышев как-то странно на нее смотрит. Михаил чуть сузил глаза, усилием воли заставляя себя успокоиться. Он понимал, что не должен был так выходить из себя. Пару раз глубоко вздохнув, граф смотря на ее опешившее лицо, обижено произнес:

– Зачем вы так со мной, Наташа? Разве я давал повод?!

Он резко развернулся и в три шага достиг своего жеребца, намереваясь немедленно покинуть эту девицу, слова которой задели его. Наташа же поняв свою оплошность, бросилась к нему, тут же осознав, как была не права. Мужчина уже вскочил в седло, и она ухватилась рукой за верх голенища его сапога и взволнованно выпалила:

– О, граф! Вы обиделись? Простите! Я не хотела! Я совсем не подумала! Простите, ради Бога!

Он обернул на нее мрачный взор и гневно вымолвил:

– Ваш язычок, Наташа, весьма остр. И оставьте свои извинения при себе!

Он быстро развернул жеребца и галопом поскакал прочь.

Спустя полчаса бешеного галопа, Михаил вдруг резко осадил Султана, поняв, что ведет себя глупо и очень по трехмерному. Зачем он вышел из себя и уронил банку и сказал гадкую фразу девушке, сгенерив в своем сердце гнев и обиду? Качества, которые несли в себе низкие вибрации. Ведь он не был человеком дуального мира, он был другим. Но теперь вел себя как именно образчик человека окружающего мира.

Он так долго жил в трехмерных мирах, что высокие вибрации стали давать сбои. Иногда он словно становился таким как люди, живущие в трехмерном измерении. И Чернышев опасался этого. Он знал, что должен преодолевать в себе яростные страсти, сильные эмоции и негативные мысли, которые поначалу появлялись редко и он умело нейтрализовал их энергией любви и гармонии. Но в последнее время отрицательные мысли стали проявляться все чаше, мало того убирать их из сознания становилось все труднее. Он понимал, что его душа пятого измерения опускается в духовном развитии и его вибрации все ниже и уже на грани четвертного, но ему надо было выполнить свою миссию до конца. Тогда бы он смог вернуться на свою родину и там залечить душу и снова наполнить ее до краев энергиями любви, счастья и гармонии.

Здесь же на Гайе было слишком много зла. Разрушительных враждебных человеческой душе энергий, боли и страха, и именно все это не давало подняться людям из трехмерности. И именно эти темные энергии постоянно атаковали душу Михаила. Но он боролся. На других трехмерных планетах, где он пробыл почти двести лет по меркам Гайи, ему это удавалось. Здесь же на Гайе дуальный мир, был самым жестоким и коварным, злым и кровавым, таким который только можно было вообразить. Рабство в колониях, крепостничество здесь в империи, многочисленные войны, жажда непомерной власти и богатства, тьма во всех ее жутких проявлениях захватили этот несчастный мир. И лучи света и добра, исходившие от светлых людей живущих на этой планете были очень скудны и малочисленны. Но все же они были.

И душа и совесть Чернышева требовали остаться именно здесь, и сделать все возможное, чтобы защитить Звездные капли от темных лазутчиков. Ведь именно эти капли в будущем должны были вырвать эту прекрасную планету, которая являлась жемчужиной вселенной, из зловещей трехмерности и поднять ее в пятое измерение вместе с ее светлыми жителями, с теми, кто сможет в этой страшной трехмерной реальности сохранить в своем сердце любовь, в душе добро и свободу.

Глава IX. Орионец