Корона во тьме

Он устал и был подавлен: походя он замечал то колченогую собаку, которая обнюхивала раздувшуюся дохлую крысу, то бегущую кошку с мышонком в пасти, то нищего с бельмастыми глазами и в язвах, пронзительно кричащего, в то время как мальчишки мочатся на него. Корбетт вспомнил поучения Августина о том, что грех есть распад всех связей. Коль скоро это так, подумал Корбетт, стало быть он, Корбетт, погряз в грехе. Вот он, одинокий английский чиновник, один, здесь, на этих грязных улицах, а его жена и ребенок умерли, и прошли годы, и единственная женщина, которую он любил с тех пор, осужденная за убийство и измену, сгорела на костре в Смитфильде, в Лондоне. И вот он здесь, один и среди чужих людей, ищущих его смерти. Он вспомнил о Ранульфе, своем верном слуге, и пожалел, что его нет с ним, что он лежит в лихорадке за много миль отсюда, в каком-то английском монастыре.

Он миновал церковь Святого Эгидия, свернул на очередную извилистую улицу и чуть не налетел на двух людей, стоящих там. Корбетт пробормотал извинения и отступил в сторону. Один из этих людей преградил ему путь.

— Comme ça va, Monsieur?[5]

— Qu'est ce que ce?[6] — сразу же ответил Корбетт, а потом повторил: — В чем дело? Я не говорю по-французски. Прочь с дороги!

— Нет, месье, — ответил человек на прекрасном английском. — Это вы стоите у нас на дороге. Пойдемте! Нам нужно поговорить.

— Идите к черту! — пробормотал Корбетт и попытался обойти их.

— Месье, нас двое, а у вас за спиной еще двое. Мы не причиним вам вреда. — Француз повернулся и махнул рукой. — Пойдемте, месье. Мы не задержим вас. Мы не причиним вам вреда. Пойдемте!

Корбетт посмотрел на двух упитанных, приземистых мужчин и, услышав позади легкий звук, понял, что за спиной стоят другие.

— Я иду, — скривился он.

Мужчины провели его по проулку, где лежали кучи дерьма и воняло собачьей мочой. Они остановились перед лачугой об одном окне под мокрой соломенной крышей, с которой капала вода, перед которым торчал увитый плющом шест — знак того, что тут подается эль.

Внутри имелась всего одна промозглая сырая комната с земляным полом, двумя маленькими столами на козлах и несколькими грубыми табуретами, сделанным из старых бочек. В комнате было пусто, если не считать компании, сидящей вокруг одного из столов. Перепуганный хозяин подавал им эль. Неряшливая женщина, явно его жена, тоже была испугана. Ребятишки, на чьих грязных лицах белели бороздки от слез, жались к ее поношенному платью и пялили круглые глазенки на мужчин — те чувствовали себя как дома и тараторили на каком-то непонятном языке. Корбетт сразу же узнал де Краона, который встал при его появлении, отвесил полунасмешливый поклон и указал ему на табурет.

— С вашей стороны весьма любезно откликнуться на наше приглашение, мэтр Корбетт, — проговорил он на превосходном английском языке с едва заметным французским акцентом. — Как я понимаю, в Эдинбурге вы были очень заняты — вам нужно было задать множество вопросов и сунуть нос в дела, которые вас вовсе не касаются. Вот, — он подтолкнул к Корбетту кружку с элем, — выпейте-ка и поведайте нам об истинных причинах вашего пребывания здесь.

— Почему бы вам не спросить об этом у Бенстеда? — возразил Корбетт. — Вы не имеете никакого права задерживать меня. Ни английский, ни шотландский двор не обрадуется, узнав, что французские посланники задерживают людей по собственной прихоти!

Де Краон пожал плечами и в комическом протесте поднял ладони.

— Но, месье Корбетт, разве мы вас задерживаем? Мы всего лишь пригласили вас сюда, и вы приняли наше приглашение. Вы вольны прийти и уйти по вашему желанию. Однако, — продолжал он примирительно, — раз уж вы оказались здесь, я знаю, ваше чрезмерное любопытство не позволит вам так просто покинуть нас.

Он откинулся назад, сложив на коленях свои коричневые, в перстнях, руки, и поглядел на Корбетта, как умудренный старший брат или заботливый дядюшка. Корбетт отодвинул от себя кружку.

— Нет, это вы скажите мне, месье де Краон, почему вы здесь и почему хотите говорить со мной?

— Мы здесь, — мирно начал де Краон, — чтобы представлять интересы нашего государя и установить более близкие отношения между королем Филиппом IV и шотландским престолом. И в тот момент, когда мы достигали значительных успехов, случилась эта внезапная и злосчастная смерть короля, к каковой вы выказываете немалый интерес.

— Да, это меня действительно интересует, — ответил Корбетт коротко. — Я слуга своего господина и нахожусь здесь по поручению английского двора, каковой, как и двор Филиппа IV, заинтересован в любых сведениях, какие мы можем сообщить.

Де Краон медленно с недоверием покачал головой.

— Все это, — возразил он, — вполне по силам Бенстеду, так почему же вы здесь? — Он предостерегающе покачал пальцем, предваряя возможные возражения со стороны Корбетта. — Я полагаю, что на самом деле вас интересует не падение Александра III с утеса. Есть иные тайные причины. Уж не союз ли с Брюсами и Коминами? Или, может быть, вы тут, чтобы осуществить тайные притязания короля Эдуарда на шотландский престол?