Корона за холодное серебро

Перестук камней, скачущих вниз по ущелью, и кряхтение – прямо под пятками. Кто-то взбирался вслед за ним на скалу и уже почти дополз до вершины. Из всех дурацких игр, которые затевали пустоголовые лордики, эта едва ли не самая худшая. В первое утро путешествия Марото позволил сэру Кукси пойти с ним, и щеголь прополз каких-то двадцать футов вверх по песчаниковому склону, ободрав ладони и вывихнув лодыжку, а потом под насмешки товарищей скатился на дно ущелья кучей рваного атласа и шелков. После этого Марото многократно и велеречиво убеждал подопечных: оставьте разведку разведчику. До какого-то момента избалованные сопляки слушались его, но от ночи к ночи становились все недовольнее: переход через пустоши оказывался именно таким ужасным испытанием, как следовало ожидать из названия места. Эти пижоны заявляли, что желают приключений – леди Опет даже требовала сражения с гигантским скорпионом, – но они же визжали как дети, обнаруживая самых обычных скорпионов у себя в туфлях после целого дня пьянства, приема дурманящих веществ и азартных игр вокруг костра. Самому Марото потребовалась вся сила воли, чтобы не схватить такого туфельного скорпиона голой рукой и не дать себя ужалить, дабы уйти в блаженное забытье.

Нетвердая окровавленная ладонь выметнулась из-за края скалы, наманикюренные пальчики впились в песчаник, и Марото ринулся вперед. Он схватил идиота за руку и держал, пока тот не перенес больше веса на опасную зацепку; он даже не успел подумать, не лучше ли позволить этому придурку разбиться насмерть и послужить примером остальным. Дворянчик завопил, когда Марото дернул его вверх и на себя, подальше от края. Хлипкий лорденыш, болтавшийся в спасительной ручище, оказался тапаи Пурной – ну конечно, кто же еще, если не Пурна.

Даже после недели в пустошах Марото понятия не имел, кто такой этот конкретный хлыщ: мужчина, женщина или ни то ни другое. Большая часть компании была родом из Змеиного Кольца, а там, в старой-потом-новой-потом-снова-старой столице Багряной империи, все еще пользовались понятными титулами вроде «герцог» или «герцогиня», «зир» и «сэр», а потому не составляло особого труда примерно определить, как обращаться к человеку. А вот угракарское почтительное «тапаи» относилось к кому угодно, и Марото не мог припомнить из своих путешествий по той стороне Звезды, как склоняется имя Пурна и склоняется ли вообще. У большинства пижонов некие несомненные внешние признаки помогали прояснить дело, но благородное существо Пурна Антимгран, Тридцать девятое тапаи Угракара, лет тридцати на вид, никогда не открывало столько груди или плеч, зада или бедер, чтобы Марото удалось укрепиться в какой-либо из версий. Змеинокольцевой стиль остальных дворян явно пришелся тапаи Пурне по вкусу – и без того андрогинное, вроде бы красивое лицо было похоронено под свинцовыми белилами и лазурной помадой, а напудренный парик только больше все запутывал. Наряды Пурны, как и прочих франтов, тоже не добавляли определенности: даже в здешнем климате самое популярное одеяние состояло из пышных кружевных воротничков, огромных бантов, а также многих слоев вышитых рубашек, нижних сорочек и жилеток, заправленных в оборчатые кремовые панталоны. Эти панталоны неважно смотрелись бы и в качестве исподнего, но еще хуже – поверх всей одежды; примечательно стройные ноги Пурны, обтянутые пестрыми чулками и увенчанные изящными туфлями с черными пряжками, совершенно терялись в рюшах.

И все это оказалось протерто и порвано, покрыто пятнами и насквозь мокро, когда Марото поставил Пурну на щербатый край скалы. Пот проточил в пижонском макияже овраги и канавы и теперь капал разноцветными слезами на камень. Кричащая раскраска лица Пурны напомнила Марото актрису, с которой он выступал пару раз еще тогда, в стародавние черные годы, вот только тот скабрезный трансвеститский номер Карлы Росси был куда интереснее, чем все, что он до сих пор видел у аристократишек.

– Быстро получилось, – подумал вслух Марото почти уважительно. – Вы куда-то спешите?

– Я… – задыхаясь, начало неопределенное тапаи Пурна, потом покачало головой и поправило сырой парик, сползший на сторону. – Демон подери!

– Да, – согласился Марото, наблюдая, как тяжело дышащее благородное создание обозревает обратный путь вниз по скале, и решая пока для удобства думать об этом организме в мужском роде. – Еще кто-нибудь из вас поднимается?

– Нет, – ответил Пурна. – Воды.

– Это у вас называется просьбой? – осведомился Марото, протягивая кугуарово молоко и ухмыляясь, когда Пурна поперхнулся и закашлялся.

Варвар тут же пожалел об этом, потому что тапаи все выплюнул, – нет, не стоит тратить даже каплю доброго пойла на этих хлыщей.

– О, я дал вам не тот мех – вот, тапаи. Простите за ошибку.

– Спасибо, варвар, – сказал Пурна, продышавшись. – Мне надо было взять свой. Твое первое правило.

– Это как?

– Ты сказал нам, что первое правило пустошей – никогда не уходить из лагеря без воды.