Корона за холодное серебро

Вот только – и весьма важное «только» – трахать он хотел этих долбаных лорденышей в их гребаные рожи. Он побеждал демонов взглядом, низвергал могучие королевства, а хлыщи смеют с ним так разговаривать? Марото развернул дромадера и направился подальше от них, зная: если откроет рот, то скажет что-нибудь такое, от чего они остановят своих боевых верблюдов и потребуют, чтобы он дрался с ними прямо здесь и сейчас, во имя чести. Молодой Марото прямиком угодил бы в ловушку, но он-то уже больше не безрогий щенок – он дождется, когда они спокойно улягутся на дневной сон, убьет часовых, а потом перережет горло всем, одному за другим, начиная с телохранителей и продвигаясь к благородным, пока не останется в пустошах один-одинешенек.

Только он, конечно, этого не сделает. Такая мысль помогла Марото достаточно успокоиться для тактически правильного отступления из враждебной среды, пока язык не свел его в безымянную могилу. Но едва он оказался под надежным прикрытием теней между фургонами люкс, как выдохнул эту трусливую идею в знойный вечерний воздух. На самом деле он сделает вот что: дождется, когда они прибудут в Найлс, отведет пижонов и их охрану в трактир и живенько устроит там эпическую драку. Это подарит ему возможность выбить зубы капитану Джиллелэнду, а также приготовить парочку аристократических шашлыков с золотыми прожилками, а после городская милиция не позволит побоищу дойти до того, чтобы дюжина телохранителей хладнокровно порубила Марото в капусту. Наверное, не позволит. Или позволит? В любом случае Найлс всего в паре ночей езды, и там-то он привьет этой шайке высокородных и их шавок толику хороших манер.

Только он, конечно, этого не сделал. Еще до того, как они выпрягли верблюдов из фургонов и расстегнули пышные воротники в караван-сарае Найлса, Марото ушел в Город-на-Краю-Ада, отшвырнув Пурну, когда та побежала за ним, упрашивая вернуться к компании.

– С тобой договаривались, что ты доведешь нас досюда и обратно, – сказала Пурна, уклоняясь от удара гораздо ловчее, чем ожидал Марото. – Ты не получишь никаких денег, коль скоро провел нас через пустоши, но не обеспечил проезд назад. Скорее всего, тебя заставят заплатить за нарушение контракта, а еще за съеденное и выпитое, не говоря уже о неудобстве…

– Вот. – Марото вытащил кошелек, который она ему дала, и швырнул к ее ногам. Он пожалел об этом даже раньше, чем его нога коснулась утоптанного черного песка улицы. – Я лучше буду бедным человеком, чем богатой собакой.

– Тебе и правда не стоит принимать все настолько всерьез, – сказала Пурна, не делая никакого движения, чтобы вернуть ему кошелек. Уже не один закутанный в покрывало прохожий замедлил шаг, чтобы поглазеть на ссору. – Если хочешь, я попробую отбить у них охоту тебя донимать. Конечно, делу сильно помогло бы, найди ты кого-то или что-то, с чем они могли бы сразиться. Я-то знаю: мне и самой вся эта затея стала намного больше нравиться после того, как мы с тобой уделали драко…

– Ящерицу! – рявкнул Марото. – Это была просто здоровенная гребаная ящерица, и ничего больше, и моя бы воля, я бы всю вашу шайку скормил богуанам!

– Значит, я ничего не могу сделать, чтобы убедить тебя вернуться? – Она надула усыпанные блестками губки. Та его нотация определенно была напрасным сотрясением воздуха. – Назови свою цену, и я посмотрю, смогу ли ее осилить. Я… я правда уважаю тебя, Марото. Очень.

– Ты говоришь об уважении на том же дыхании, на котором предлагаешь назвать мою цену? Нет никакой долбаной цены! Я покончил с пустошами – ноги моей там больше не будет, никогда. А что касается вас, то я скорее переплыву море Демонов на плоту из мяса, чем окажусь на понтоне наслаждений посреди озера Юсифуг с твоими хлыщами и наемными бандюганами. Вы все одинаковые, и я с вами порвал. Навсегда.

– Я думала, ты намного умнее, – печально заметила Пурна, подбирая кошелек. – А содержимое этого кошелька даже не начнет покрывать те пени, которые законники стребуют с тебя за столь грубое нарушение договора. Они своего серебра не упустят.

– О да, но сначала им придется меня найти. – Марото тут же пожалел, что не придумал чего-нибудь поумнее.

Пурна повернулась к нему спиной, что было уже запредельной грубостью: ведь это он, взбешенный, мчался прочь, но теперь удалялась она, лишив его даже возможности эффектно уйти. Собравшаяся было стайка усбанских путешественников теперь тоже расходилась, оставляя Марото торчать посреди шумной улицы и жалеть, что он так просто отдал большую часть своих денег, а его жест ни капли не оценили.

Последние скудные средства он быстро спустил на выпивку в первом же притоне – широком саманном доме в паре кварталов от караван-сарая. Довольно скоро он выхлестал достаточно, чтобы убедить себя, что случившееся, как и все прочее, приведшее его к этому моменту жизни, – не такой уж дурной исход. Он может двинуться дальше, в саму Усбу, выйти на Медовый Берег в Трве и найти работу на корабле, направляющемся… да куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Для уроженца Кремнеземья за Мерзлыми саваннами на Южном Луче было демонски жарко.