Корона за любовь. Константин Павлович

«Вас, однако же, вижу, — написала она ему, —

снова обращающегося к сей пагубной и опасной мысли о разводе. Сим растворяются все раны сердца моего, но при всём том, мой любезный Константин Павлович, несмотря на скорбь, которую я чувствую, занимаясь печальною этою мыслию, я изображу Вам моё по сему предмету мнение, как оно мною видится, и, наконец, объявляю Вам условия, на которых нежная моя к Вам любовь может склонить меня заняться мыслью о Вашем разводе... Развод Ваш будет иметь пагубные последствия для общественных нравов, огорчительные и опасные соблазны от него долженствуют произойти. По разрушении брака цесаревича последний крестьянин отдалённой губернии, не слыша более имени великой княгини, при церковных молебствиях произносимого, известится о его разводе, и почтение крестьянина к достоинству брака и к самой вере поколеблется тем паче, что с ним неудобно войти в исследование причин, возмогших подать к тому повод. Он предположит, что вера для императорской фамилии менее священна, чем для него, а такового мнения довольно, чтобы отщепить сердца и умы подданных от государя и всего дома. Сын и брат императора должен быть образцом добродетели для подданных, нравы и без того уже развращены и испорчены и придут ещё в вящее развращение чрез пагубный пример лица, стоящего на самых ступенях трона и занимающего первое место после государя. Ваше место обязывает Вас полным самого себя пожертвованием для государства. Если же настаивает цесаревич на втором браке, то тогда обязан он будет избрать себе достойную невесту и из дома германских князей».

Только на этом условии соглашалась вдовствующая императрица рассмотреть вопрос о разводе.

Итак, развод и немецкая принцесса...

Константин говорил и с братом, но оба они не могли переубедить матушку — для неё главным было, чтобы немецкая принцесса заняла место невестки, а какова она будет и есть ли склонность у Константина к ней — об этом Мария Фёдоровна и слышать не желала. Так ничем и кончилось начавшееся дело о разводе.

А род Четвертинских был не из худших. Жанетта происходила от одной из ветвей Рюриковичей, тех самых, что заложили основы Российского государства. Но Марии Фёдоровне не хотелось, чтобы эта исконно русская девушка могла бывать вместе с нею на всех церемониях царствующего дома, тогда как зять её, Нарышкин, тоже близкий к дому русских царей, занимал должность всего лишь придворного камергера. Да и свойственное Марии Фёдоровне тяготение к германским родовитым принцессам пересилило её желание видеть сына счастливым.

Как ни обливалось сердце Константина кровью, как ни умолял он матушку и брата составить его счастье, не пошли они навстречу желанию наследника.

Четвертинскую скоро выдали замуж за вельможного пана Вышковского. Она родила ему кучу детей и чувствовала себя в браке совершенно счастливой, хотя и горько сожалела о милом её сердцу наследнике российского престола.

С прежним пылом занялся Константин военной службой, муштруя и жестоко дрессируя вверенные ему войска, но теперь и не помышлял о том, чтобы вернуться в действующую армию. Четыре его кампании, не принёсшие успехов русскому оружию, довольно охладили его стремление воевать, а бесконечные потери солдат, трупы, устилавшие чужие поля сражений, и вовсе заставили его содрогаться. Жалел он только об одном, что нет в России полководца, как Суворов, ушёл из жизни единственный человек, способный унять широко шагавшего Наполеона.