Корона жигана

— Господа, просьба соблюдать спокойствие и оставаться на своих местах. Я — Кирьян и очень не люблю неприятных сюрпризов. — Не услышав возражений, он продолжал, обратившись к стоявшим рядом жиганам: — Приступайте, товарищи… Только прошу вас без грубостей. Мы же не просто какие-нибудь бандиты, а благородные жиганы. А потом, все-таки имеем дело с артистами! — Он уверенно сошел со сцены и приблизился к толстяку, сидевшему во главе длинного стола. — Прошу меня покорнейше извинить, но вот эта алмазная заколка на вашем галстуке совершенно не подходит к вашему костюму. Прислушайтесь к моему совету, сюда нужно что-нибудь попроще Дайте мне эту, она пойдет в помощь голодающим!

Толстяк неожиданно проявил строптивость:

— Позвольте! Это наследственная брошь. — Его пальцы вцепились в камень. — Она стоит целое состояние.

Кирьян печально улыбнулся:

— Товарищ, неужели вы думаете, что ваша жизнь стоит дешевле? Заколку! — нетерпеливо выставил жиган ладонь.

Толстяк, едва справляясь с нервной дрожью, отстегнул украшение от галстука и протянул его Кирьяну.

— Благодарю вас, вы очень любезны. Кстати, что это у вас сверкнуло на рукавах?.. Запонки? Боже мой, какая потрясающая красота! Что это за камень?

— Александрит.

— Замечательно! Надеюсь, вы не откажете мне в любезности… Снимите их, пожалуйста.

Толстяк сделался багровым, обиженно запыхтел, но запонки снял.

В дальнем конце зала послышалась громкая брань. Раздался глухой удар. Долговязый мужчина, взмахнув руками, повалился на пол.

— Степан, ну, право, мне неловко за тебя, — укорил соратника жиган, сунув драгоценности в карман. — Что о нас подумают благородные люди…

— А что? — непонимающе пробасил жиган.

— Что их грабят не идейные жиганы, а самые обыкновенные бандиты. А мы ведь не грабим, а изымаем ценности в пользу пострадавшего пролетариата.

Степан широко заулыбался:

— Я все понял, Кирьян.

— Жиганы, будьте культурны, все-таки перед нами не кто-нибудь, а артисты! Они заслуживают особого подхода… Будьте добры, уважаемый, — обратился Кирьян к мужчине, сидевшему напротив, — снимите с ваших пальчиков перстни. Они пополнят мою коллекцию.

— Я плебеям не подаю, — ответил мужчина, выпрямив спину.

— Ах, понятно, — качнул головой Кирьян. — Голубая кровь! Встречается… — И с размаху ударил мужчину рукоятью пистолета в лицо. Тот опрокинулся на стол, разбрасывая блюда с яствами. Из разбитого носа мужчины обильно брызнула кровь. — Боже ты мой, какая неожиданность! Оказывается, кровушка-то у нашего господина вовсе не голубая, а самая что ни на есть обыкновенная — красная! Прошу всех оставаться на своих местах, изъятие ценностей в пользу мировой революции продолжается, — воскликнул Кирьян, снимая золотое кольцо со следующей жертвы. — Если бы сейчас вас могли видеть господа Бакунин и Кропоткин, то наверняка гордились бы вашим благородным поступком.

Жиганы, стоявшие в дверях, криво усмехались. Они уже успели привыкнуть к выходкам Кирьяна и воспринимали происходящее как интересный спектакль.

Курахин остановился рядом с крупной женщиной, которая, казалось, состояла из одних выпуклостей. Она тяжело дышала, ее могучая грудь вздымалась почти к самому потолку.

— Мадемуазель, — изысканно обратился Кирьян к женщине. — Вы просто восхитительны! И не знаете себе настоящей цены. Все эти золотые побрякушки на вашей дивной шее — сущая безвкусица! Я просто умоляю вас, снимите их! — И, разглядев в ее глазах сопротивление, приказал Макею: — Помоги барышне освободиться от оков.

— Я сама. — Капризные губы брезгливо скривились, и полные ладони потянулись к алмазному ожерелью. — Надеюсь, что вы сумеете распорядиться ими по достоинству, — фыркнула женщина.

Кирьян на несколько секунд задержал ожерелье в ладони, любуясь игрой света в глубине камней, а потом уверенно сунул его в карман.

— Не сомневайтесь, мадемуазель! Я оправдаю ваши ожидания. Вы позабыли про колечки с бриллиантами… Не заставляйте меня ждать, иначе я могу потерять терпение. А потом, вот эти люди, — показал он на жиганов, — тоже очень нетерпеливые. Если вы замешкаетесь, то они возьмут у вас украшения вместе с пальцами.

Женщина, стиснув губы, принялась снимать с пальцев золотые кольца и бережно складывать их на край стола. Оставался перстень с огромным темно-синим сапфиром. Покрутив его, женщина сдалась:

— Не получается.

— Голубушка вы моя, — взмолился Кирьян, — неужели вы хотите обидеть меня своим отказом?

Неожиданно дверь с шумом распахнулась и в зал вбежал худенький невысокий жиган.

— Кирьян, легавые в переулке!

Лицо Кирьяна на мгновение застыло, затем губы вновь растянулись в доброжелательной улыбке.

— Извините меня, мадемуазель, меня ожидают дела… Знаете что, я хочу сделать вам подарок, оставьте это кольцо себе и вспоминайте добрым словом жигана Кирьяна Курахина! За мной!

Уверенным шагом, но без особой спешки, Кирьян вышел из зала.

* * *

Что-то не заладилось. А это горше всего. Где-то не подрассчитал.

Кирьяна не было. Не исключено, что в это самое время он находится где-то в другом месте и, вооружившись фомкой, преспокойно взламывает какие-нибудь склады с мануфактурой.