Коронатор

На рассвете она возвращалась в отведенную ей келью в монастыре при храме, ложилась, и всякий раз, несмотря на все ее усилия, Анне снилось одно и то же. Сон возвращал ей лицо Филипа, его тело, их упоительную близость… Она просыпалась вся в поту. Где-то в глубине ее души, вопреки увещаниям кардинала Буршье, жила уверенность, что они с Филипом предназначены друг для друга и в конце концов придет час, когда они соединятся.

Постепенно она впала в какое-то оцепенение. Ночные бдения, пост, мечты, тихие вечера в монастырской келье, где она вышивала напрестольное покрывало – все это успокаивало ее деятельную и живую душу и одновременно словно усыпляло. Короля она почти не видела, не знала, что он также почти все время проводит в молитвах, а монахи соседнего аббатства Святого Августина лечат его от болей в пояснице.

На шестую ночь бдения Анне сообщили, что Генрих тоже готовится провести ночь в молитвах над гробницей Святого Томаса Бекета. Анна не очень обрадовалась перспективе молиться с впадающим в религиозный экстаз свекром. Потому при встрече с королем ограничилась легким реверансом.

Генрих, словно не замечая невестку, с покаянным видом, во власянице, проследовал в капеллу Святой Троицы сбоку от высокого алтаря. В опустевшем центральном нефе было тихо, слышались отражаемые сводами звуки шагов удаляющегося сторожа. Перед Анной горела толстая свеча, и в ее красноватом свете девушка открыла Часослов и приготовилась к молитве. Однако вскоре она заметила, что не может сосредоточиться, а думает о короле и все время прислушивается. В соборе было так тихо, что тишина показалась Анне ватной. Она оглянулась по сторонам и наконец поняла, что ее тревожит. Из капеллы Святой Троицы, где находился король, не доносилось ни звука, а ведь Генрих редко молился без истерических выкриков и всхлипываний. Анна попробовала вновь погрузиться в молитву и не придавать значения тишине. Однако все равно машинально повторяла слова, и даже пламя одинокой свечи, которое обычно словно отделяло ее от всего земного, не оказывало на нее больше магнетического действия. Она поднялась с колен и сделала несколько шагов в глубь собора. Ее босые ноги бесшумно ступали по плитам, и тем не менее Анне казалось, что от ее движения вокруг все заколыхалось.

Впервые темный собор пугал ее. В боковых приделах, на хорах, вокруг алтаря царил сумрак, и принцесса не решалась выйти за пределы светлого круга, очерченного ее свечой. На нее дохнуло жутью. Анна еще раз вслушалась. Вздохи, бормотание, хотя бы шелест одежды Генриха она должна была услышать. Но король исчез, словно растворился в сгущавшейся тьме громады собора.

Анна едва дождалась часа полуночной службы, когда появились монахи со свечками в руках. Встав за группой колон в боковом приделе, она решила дождаться окончания службы, надеясь, что Генрих выйдет, чтобы присоединиться к молящимся. Однако служба уже завершалась, а из-за алтаря по-прежнему никто не появлялся. Тогда Анна обратилась к святым братьям с просьбой взглянуть, что с королем.

– Дитя мое, не стоит беспокоиться, – с улыбкой ответил ей возглавлявший процессию монахов брат-ризничий. – Святой Томас, над мощами которого молится государь, охранит его величество лучше дюжины рыцарей. И разве не грех тревожить того, кто пожелал остаться наедине со своими благочестивыми помыслами?

Они были готовы уйти, но Анна преградила им дорогу, продолжая настаивать. В ее голосе звучали властные ноты. Тогда один из монахов передал другому свечу и, спрятав руки в широкие рукава сутаны, скрылся за алтарем. Вернулся он бегом. Анна не слышала, что он сказал брату-ризничему, но тот мгновенно изменился в лице и, прихватив еще нескольких монахов, отправился в капеллу Святой Троицы. Принцесса, движимая любопытством, прошла следом.

Капелла, с великолепными витражами и глянцево-мраморными колоннами, была озарена неровным светом наклонившейся, чадящей лампы. Король сидел на полу, без всякого почтения привалившись к решетке святой гробницы. Остекленевшим взором он смотрел куда-то в угол, лицо его мелко подрагивало. Рот был открыт, и по подбородку стекала струйка слюны. Генрих обмочился, но продолжал сидеть прямо в луже, поджав под себя одну ногу.

Монахи сбились в кучку при входе, не зная, что предпринять. Брат-ризничий перевел взгляд на стоявшую на ступенях принцессу, и все разом повернулись к ней, словно ожидая знака.

Анна тотчас взяла себя в руки.

– Отведите короля в его апартаменты во дворце архиепископа. Такое уже бывало с государем, и это скоро пройдет. И пусть кто-нибудь немедленно сообщит о случившемся камердинеру государя Джейкобу Лэтимеру…

На этом ее ночные бдения закончились.

Примерно через час она уже сидела в полуосвещенной горнице епископского дворца перед кардиналом Томасом Буршье и несчастным, вмиг постаревшим Лэтимером.

– Подобное уже неоднократно случалось с Генрихом, – говорил Лэтимер. – Теперь он долго не придет в себя. Иисусе всемогущий, почему это произошло именно сейчас, когда вся Англия следит за ним, делая выбор между молодым Йорком и несчастным Генрихом?!