Коронатор

Анна подумала, что ей следовало бы поехать к отцу, как только она догадалась об измене Джорджа, но в ту пору она уже не была вольна в своих поступках, и король помешал ей. Затем она была прикована к безумному Генриху, а те два письма, что она написала отцу, не сыграли своей роли. Словно какая-то тайная сила делала все, чтобы погубить их. Анна смахнула слезу. У нее было такое чувство, будто она видит сразу множество открытых дверей, хочет выйти, но всякий раз упирается в глухую стену.

И все же необходимо что-то делать. Да, она не может оказаться рядом с отцом, но вместо этого поедет к мужу. Ей надо провести с ним хотя бы одну ночь, чтобы скрыть свой позор. И сделать это надо было как можно скорее, ибо каждый лишний день, который она проведет вдали от Эдуарда, приближает ее гибель.

Анна встала так резко, что устроившийся у ее ног Соломон торопливо вскочил. Принцесса кликнула дежурную даму и осведомилась, где сейчас находится епископ Невиль. Та не имела ни малейшего представления, однако один из явившихся на зов принцессы пажей сказал, что его преосвященство после службы остался в аббатстве Вестминстера, чтобы помолиться над прахом Эдуарда Исповедника. Не откладывая, Анна отправилась в церковь аббатства. Она хотела немедленно сообщить протектору о своем отъезде и попросить приготовить все для ее отплытия.

Дождь все еще моросил, когда Анна преодолевала расстояние между дворцом и церковью Вестминстера. Она закуталась в темный плащ с капюшоном и шла, держа за ошейник дога, отказавшись от сопровождающих.

Она подошла к церкви со стороны северного портала и, оставив пса у порога, ступила под своды. Внутри собор Вестминстера выглядел выше, чем снаружи, но сейчас, во мраке, он показался Анне необъятным. Вокруг не было ни души. Прихожане уже покинули церковь, монахи потушили все свечи и удалились, и теперь только перед ажурным золоченым алтарем неярко горели лампа и несколько свечей. Робея, Анна смочила пальцы в чаше со святой водой, трижды осенила себя крестным знамением, преклонив колена и прочитав краткую молитву. Затем, медленно ступая по черным глянцевитым плитам пола, она прошла по северному крылу трансепта[65], приблизилась к алтарю и, поднявшись по ступеням, оказалась в заалтарной части храма. Здесь находилась монументальная гробница Эдуарда Исповедника. Перед ней также горела свеча, озаряя украшенный мозаикой высокий цоколь гробницы и золоченую ограду вокруг самого саркофага.

Епископа нигде не было. Анна обошла вокруг гробницы, заглядывая в капеллы вокруг нее, и, пожав плечами, вернулась. Впереди возвышались хоры, а дальше уходил во тьму огромный центральный неф, казавшийся призрачным и все же удивительно прекрасным, с его ярусами арок и огромными стрельчатыми окнами высоко вверху. Колонны, отделявшие центральный неф от боковых, в полумраке были едва различимы, но кружева хоров были освещены сероватым сиянием ночи и казались непостижимо красивыми.

Анна разглядывала все это почти машинально, размышляя, где мог быть Джордж Невиль: направиться в монастырь при храме или возвратиться во дворец. Неожиданно ее внимание привлекли доносившиеся откуда-то слева голоса. Она ни за что не различила бы их, если бы не абсолютная тишина в соборе, ибо голоса были не громче шороха мышиных лапок. Анна осторожно двинулась в ту сторону, откуда шел звук, и вскоре увидела свет за приоткрытой дверью. Этот ход вел в зал капитула, где Анна никогда не бывала. Зал принадлежал монастырю аббатства, и вход мирянам, тем более женщинам, туда был заказан. Какое-то время принцесса постояла в нерешительности, а затем легко, как тень, скользнула в узкий сводчатый коридор. В конце его, за полуоткрытой дверью открывался готический зал в форме многогранника с изразцовым полом; в самом центре зала уходил вверх тонкий пучок мраморных колонн, от которого во все стороны, как крона пальмы, расходились нервюры свода.

Несколько мгновений Анна рассматривала великолепный зал, освещенный двумя серебряными канделябрами, и не сразу заметила епископа Невиля, сидевшего на возвышении у одного из огромных, во всю стену, окон.

Лицо епископа оставалось в тени, руки, унизанные массивными перстнями, бессильно свисали с колен, а вся поза выражала такое отчаяние, такую подавленность, что Анна, привыкшая видеть дядю бодрым и исполненным достоинства, была потрясена. Рядом с Джорджем Невилем маячила темная фигура священника, который что-то говорил епископу, но отраженные сводами звуки странным образом дробились и разлетались, так что Анна не могла разобрать ни слова. И в то же время что-то в высокой дородной фигуре священника, облаченного в черную рясу с капюшоном, показалось ей знакомым. Она вся обратилась в зрение и слух, и в этот миг говоривший повысил голос, и принцесса отчетливо расслышала:

– …И тогда неминуемо произойдет кровопролитие, погибнет множество невинных людей!

– Горе, горе мне! – воскликнул епископ, воздевая руки и тут же бессильно роняя их на колени. Голова его поникла.