Коронация, или Последний из романов

Порывисто вскочив, Павел Георгиевич выбежал за дверь. Я и сам с трудом удерживал невозмутимое выражение лица, хотя на меня, конечно, никто и не думал смотреть.

Бедный Павел Георгиевич, бремя августейшей ответственности давалось ему нелегко. В воспитании великих князей и княжон на первом месте стоит вырабатывание самоконтроля и выдержки, умения владеть собой в любых обстоятельствах. С раннего детства их высочеств приучают сидеть на длинных и утомительных парадных обедах, причём нарочно сажают рядом с самыми неумными и несносными гостями. Нужно внимательно слушать, что говорят взрослые, не подавать виду, что их общество скучно или неприятно, смеяться их шуткам, и чем глупее острота, тем искренней должен быть смех. А чего стоит христосование на Пасху с офицерами и нижними чинами подшефных полков. Иной раз приходится совершить лобзание более тысячи раз в течение двух часов! И не дай бог выказать усталость или отвращение. Но Павел Георгиевич всегда был таким живым и непосредственным мальчиком, ему плохо давались упражнения на выдержку, да и теперь, хоть его высочество и достиг совершеннолетия, ему ещё многому следовало научиться.

После того, как за великим князем хлопнула дверь, воцарилось долгое, мрачное молчание. Все вздрогнули, когда часы пробили одиннадцать без четверти.

– Однако если «Орлова» не отдать, – встрепенулся его величество, – этот Линд убьёт Мику, и завтра подкинет тело на Красную площадь или к Храму Христа Спасителя. Это выставит меня, русского царя, на позор перед всем цивилизованным миром!

– А с тобой и весь дом Романовых, – заметил Симеон Александрович.

Кирилл Александрович хмуро прибавил:

– И всю Россию.

– Бог свидетель, – горестно вздохнул государь, – я никогда не желал короны, но таков уж, видно, мой крест. Недаром я появился на свет в день Иова Многострадального. Господи, научи, вразуми, что делать?

За Господа ответил Фандорин, отчётливо произнёсший одно-единственное слово:

– П-прокат.

– Что? – удивлённо приподнял брови его величество. Мне тоже показалось, что я недослышал.

– Нужно взять «Орлова» у Линда напрокат до окончания к-коронации.

Симеон Александрович покачал головой:

– Он бредит!

Старший же из великих князей сосредоточенно прищурился, силясь вникнуть в смысл дикого предложения. Не вник и спросил:

– Как так «напрокат»?

Фандорин хладнокровно пояснил:

– Нужно сообщить Линду, что его условие принято, однако до коронации по понятным причинам исполнено быть не может. Посему за каждый день задержки доктор будет получать некую сумму, весьма значительную – мы как бы возьмём у него «Орлова» напрокат. До коронации ведь ещё неделя?

– Но что нам это даст? – схватился за пышный ус Георгий Александрович.

– Как что, Джорджи, – время! – воскликнул Кирилл Александрович. – Целую неделю времени!

– И вероятность спасения ребёнка, – добавил Фандорин. – Наше условие будет т-такое: взносы передаются ежедневно, и при каждой передаче мы должны иметь несомненное доказательство того, что мальчик жив. Это семь лишних д-дней жизни для его высочества. И семь шансов зацепить ниточку, которая выведет нас к доктору. Как бы ни был хитёр Линд, он может допустить ошибку. Я буду начеку.

Георгий Александрович вскочил, выпрямившись во весь свой немалый рост.

– Да, теперь я вижу, что это отличная мысль!

Идея и в самом деле выглядела весьма удачной – даже Симеон Александрович не нашёлся, что против неё возразить.

– А в посредники я определю самого толкового из своих агентов, – предложил Карнович.

– У меня в Охранном есть настоящие львы, – немедленно вскинулся московский генерал-губернатор. – И отлично знают город, не то что ваши царскосельские шаркуны.

– П-полагаю, будет лучше, если в роли посредника выступлю я, – тихо проговорил Эраст Петрович. – Разумеется, в каком-нибудь маскараде. Я хорошо знаю и Москву, и повадки Линда.

Кирилл Александрович положил конец спору, твёрдо заявив:

– Это мы решим после. Главное, что у нас появился хоть какой-то план действий. Ники, ты его тоже одобряешь?

Вопрос был задан явно для формы, ибо не бывало случая, чтобы его величество возражал против чего-то, одобренного старшим из своих дядьев.

– Да-да, дядя Кир, целиком и полностью.

– Отлично. Полковник, садитесь, берите шифр и составляйте послание… – Его высочество, заложив руки за спину, прошёлся по гостиной. – «Согласны. Нужна отсрочка в семь дней. За каждый день готовы выплачивать по сто… нет, по двести тысяч рублей. Передача порциями, ежедневно, в любом месте и в любое время, но с непременным предъявлением пленника». Ну как? – спросил он, причём не у своих августейших родственников, а у Фандорина.

– Неплохо, – предерзко ответил тот командующему императорской гвардией. – Но я бы п-прибавил: «Иначе сделка не состоится». Линд должен понять, что мы признаем его карту сильной и готовы заплатить дорогую цену, но вить из себя верёвки не дадим.

* * *