«Коронные перемены» – дворцовые перевороты. 1725–1762 гг.

Заняв престол, Екатерина I заявила о продолжении реформ своего мужа. В 1725 г. в Санкт-Петербурге была открыта Академия наук; отправлена экспедиция В. Беринга, чтобы узнать, есть ли перешеек между Азией и Северной Америкой; упорядочена система цифирных школ и семинарий. Особое внимание уделялось поддержанию боеспособности армии и флота. Сама Екатерина не умела ни читать, ни писать, и за нее расписывалась дочь Елизавета. В помощь императрице в 1726 г. был создан Верховный тайный совет, в котором на равных участвовали и сторонники Петра I, и старые вельможи. Совет возглавляла сама Екатерина, а наибольшим влиянием пользовался Меншиков. Сама же императрица большую часть времени проводила на балах и устраивала многочисленные праздники. Россией фактически управлял Меншиков.

При Екатерине I начинается политика увеличения привилегий дворянства. Одновременно были сделаны послабления простому люду: уменьшилась подушная подать, ликвидирована часть налогов, введенных при Петре I.

В нач. 1727 г. состояние здоровья Екатерины I ухудшилось и в мае она скончалась, назначив своим наследником Петра Алексеевича. Похоронена в Санкт-Петербурге, в Петропавловской крепости. В браке с Петром I у Екатерины Алексеевны родилось несколько детей, но в живых осталось только две дочери – Анна (мать будущего российского императора Петра III) и Елизавета (будущая российская императрица в 1741–1761 гг.). И. В.

ПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСТРОЕНИЕ ВЫСШЕГО КЛАССА. Деятельность Петра во всем русском обществе пробудила непривычную и усиленную работу политической мысли. Переживали столько неожиданных положений, встречали и воспринимали столько невиданных явлений, такие неиспытанные впечатления ложились на мысль, что и неотзывчивые умы стали задумываться над тем, что творилось в государстве. Излагая народные толки при Петре и про Петра, я указывал, как оживленно пересуживали самые простые люди текущие явления, далекие от их ежедневного кругозора. Но странные явления, которые так возбуждали общее внимание, не прекращались и после Петра.

Древняя Русь никогда не видала женщин на престоле, а по смерти преобразователя на престол села женщина, да еще неведомо откуда взявшаяся иноземка. Эта новость вызвала в народе много недоразумений, печальных или забавных. Так, во время присяги императрице-вдове некоторые простачки в Москве отказались присягать, говоря: «Если женщина стала царем, так пусть женщины ей и крест целуют». Это возбуждение политической мысли прежде и сильнее всего должно было обнаружиться в высшем классе, в дворянстве, ближе других сословий стоявшем к государственным делам, как привычное орудие правительства. Но это оживление неодинаково проявилось в различных слоях сословия. Между тем как в рядовом дворянстве, беспощадно выгоняемом из захолустных усадеб в полки и школы, мысль изощрялась на изобретении способов, как бы отбыть от науки и службы, в верхних слоях, особенно в правительственной среде, умы усиленно работали над более возвышенными предметами.

Здесь еще уцелели остатки старой боярской знати, образовавшие довольно тесный кружок немногих фамилий. Из общего политического возбуждения здесь выработалась своего рода политическая программа, сложился довольно определенный взгляд на порядок, какой должен быть установлен в государстве. Различные условия помогали более раннему и углубленному напряжению политической мысли в этом родовитом и вместе высокочиновном слое дворянства. Прежде всего здесь еще не успели погаснуть некоторые политические предания, шедшие из 17 в., а в 17 в. московское боярство сделало несколько попыток ограничить верховную власть, и одну из них, предпринятую при царе Федоре и едва не удавшуюся, помнили еще и по смерти Петра старики, входившие в состав этой знати.

Да и сам Петр, как ни мало это на него похоже, своей областной децентрализацией, этими восемью губернскими царствами 1708 г. с полномочными проконсулами во главе их, мог только освежить воспоминание о великородных наместниках, задуманных в боярском проекте 1681 г., а произвол Петра, его пренебрежение к породе подогревали эти воспоминания, с другой стороны. Мы уже знаем, что последние десятилетия 17 в., особенно время правления царицы Натальи, отмечены были современниками как начальная эпоха падения первых знатнейших фамилий и возвышения людей из «самого низкого и убогого шляхетства». При Петре эти люди стали первыми вельможами, «большими господами государства». В головах, заучивавших наизусть десятки поколений своих занумерованных родословных предков, антагонизм старой и новой знати преображал свежие предания прошедшего в светлые мечты будущего.