Коронный номер мистера Х

– Иван Павлович Подушкин, – машинально представился я.

– …отдерите его, – договорила Таня. – Да что с Яшей случилось?

Я схватил псину за спину и попытался снять со своей куртки, но Яша держался как приклеенный, более того, он упорно двигался вверх, достиг лица и начал с тявканьем облизывать мой подбородок.

– Пожалуйста, Иван Петрович, присядьте, – попросила Таня.

Я на чужое отчество не отреагировал, а хозяйка Яши продолжала:

– Господин… э… Кроваткин, наклонитесь, вы такой высокий, я не дотягиваюсь до Яши. Наверное, котлетку на обед ели? Яшенька от запаха бифштексов чумеет. Не бойтесь, он ласковый. Сейчас оторву его от вас.

Из пасти ласкового Яши отчаянно воняло, похоже, котлеты, которые ему очень нравятся, были приготовлены из тухлятины. А еще от пса разило мокрой, не совсем чистой шерстью. Преодолевая брезгливость, я начал дергать Яшу за спину, но тот, издавая хлюпающие звуки, дотянулся языком до моего носа. Мне стало щекотно, и я попытался отодвинуть морду лизуна от своего лица.

– Ой, угораю просто, – веселилась продавщица, – во дает Яша! Отжигает не по-детски. Здрассте, Сергей Петрович, консервики для Рема приехали и…

Я, безуспешно боровшийся с Яшей, почувствовал сильный пинок в бок.

– Рем, – заорал мужской голос. – Фу, сидеть.

Нечто большое снова боднуло меня, на сей раз между лопаток, я покачнулся, чтобы не потерять равновесие, сделал шаг в сторону и попал ногой на тряпку. Та отчаянно завизжала. Я сообразил, что случайно придавил то ли маленькую собаку, то ли кошку, и шарахнулся…

Пол поехал под ногами, я рухнул на плиту, ощутил под животом что-то мягкое, извивающееся и сообразил: подо мной копошится Яша, ранее сидевший на моей шее.

– Господи! Он чебурахнулся! – закричала продавщица.

– Яшенька! – заорала Татьяна. – Ты жив, мой котик?

– Рем, сидеть, – надрывался мужик.

Я уперся ладонью в пол, начал подниматься, и тут мне на спину рухнула бетонная плита, вонявшая настолько мерзко, что на глазах выступили слезы. От неожиданности я снова плюхнулся животом на плитку. Копошащийся в районе груди комок переместился влево и исчез.

– Яшенька, – обрадовалась Татьяна, – иди скорей к маме, зайчик!

На месте Яши я давно сказал бы своей хозяйке: «Уж определись, голубушка, кем твой любимец является: собакой, котиком или зайчиком. Не хочу быть целым зоопарком в одном лице».

– Рыбка моя, – надрывалась Таня, – пряничек, топ-топ к мамочке. А-а-а! Стой, поганец!

Внезапное превращение котика-зайчика-пряника в поганца насторожило меня, и тут на голову посыпался весьма странно пахнущий град. Бетонная плита на моей спине переместилась к голове и исчезла, я уловил чавканье.

– Рем, Рем, – не утихал мужчина, – да что это с ним?

Я собрал в кулак все силы и сел. Тяжесть, давившая на макушку, исчезла. Я огляделся и увидел дивную картину: повсюду разбросан сухой собачий корм, пирамида пакетов с едой для животных распалась на части. Яша, повизгивая от восторга, лопает коричневые комочки, а на расстоянии вытянутой руки сидит огромная волосатая собачища с вываленным наружу лопатообразным языком.

– Господи, – пролепетал я.

Пес издал утробный звук и положил лапу на мою ногу.

В ту же секунду за ним материализовался тощий парень с поводком в руке.

– Рем! – сердито сказал он. – Ты же прошел курс дрессировки, инструктор сто раз объяснял: нельзя на всякую гадость реагировать! Ну чего ты сейчас на дядьку налетел, а? За куртку его схватил, а она грязная! Лизал неизвестно кого! Еще подцепишь заразу, а у нас через неделю выставка, не дай бог, заболеешь. Ну я прямо в шоке от такого поведения! Давай, пошли в аптечный отдел, куплю тебе капли от инфекции.

Схватив изо всех сил сопротивляющегося монстра за кожаный ошейник, усеянный золотыми клепками, хозяин потащил питомца к двери и исчез в коридоре.

– Эй, вы живы? – спросила продавщица.

– Что ему сделается? – пропела Татьяна, хватая в объятия Яшу, который безостановочно поедал корм. – Ох уж эти мужики, напьются и шастают по улицам. Зачем в зоомагазин переть, если на ногах не стоишь? Ступай в супермаркет, там идиотов полно, на них и падай! Песикам нельзя с алкоголиками общаться. Пойдем, ягодка моя, Яшенька, куплю тебе консервы.

Под аккомпанемент речей дамы я встал.

– Олька! – закричала продавщица. – Убери тут.

Я начал отряхивать брюки и услышал пение мобильного.

– Вава! Я вернулась! – завопили из трубки. – Интернет починили, я открыла игру и умерла. Вава! Я скончалась! Вава, что ты сделал! Как ты мог!

– Прости, Николетта, – попытался я прервать маменьку. – Что случилось?

– И он еще спрашивает? – пошла вразнос Николетта. – Я велела не играть свадьбу! Не наряжать невесту! А ты!

– Что я сделал плохого? – недоумевал я.

– Отвел Люси к алтарю, да еще обрядил ее чудовищем. Все! Хватит! Много лет я заботилась о сыне, тащила его в зубах, кормила-поила-учила-одевала-обувала, и что? Что? Он устраивает брачный пир, когда ему запретили. Конец! Вава, не желаю более с тобой общаться!