Коронный разряд

— Разрешите посмотреть? — возмутился юноша и приподнялся на месте, довольно споро, судя по движению зрачков, читая текст вверх ногами. — Нет такого!

— Так вот же, если позволите, — начал чтение ректор, указывая кончиком ручки на заглавные буквы предложений. — «Терпелив и внимателен к учебе. Если требуется помощь другу — непременно окажет. Положительно показал себя в видах спорта… Ежегодно…»

— Достаточно, — нахмурился Самойлов и откинулся на спинку стула. — А ведь я им теплоход подарил…

— Не стал забирать? — едко уточнил ректор.

— И это тоже… — вздохнул юноша и махнул рукой на документы. — Ладно. Давайте сделаем так, чтобы эта проблема перестала быть вашей, — чуть грустно произнес он.

Александр Ефремович внимательно посмотрел на молодого человека по ту сторону стола. Пожалуй, у него были причины ненавидеть Самойлова. Определенно находились поводы опасаться и избегать. Да и в целом вся эта беседа от ее начала до сей минуты — не имела в себе ни малейшего повода испытывать к парню хоть мизерные положительные эмоции. Но было что-то в последней фразе, отчего Ферзен неожиданно для себя обнаружил сочувствие.

А еще — желание разобраться в некоторой нестыковке, в несоответствии размаха замысла, возраста гостя, ожидаемых дивидендов…

— Скажите, — замерев с ручкой над приказом о выдаче диплома, решился поинтересоваться Александр Ефремович, — зачем вам это все? Все эти траты, манипуляции… — внимательно смотрел он на собеседника. — Неужели не проще было завершить заочно?

— Видите ли… — после некоторой задумчивой паузы вздохнули с того края стола. — Есть у меня одна книжка… — Из укладки папки, с самого ее низа, показался добротно прошитый кожаный переплет размером в тетрадь.

Судя по характерным полоскам, внутри и была обычная тетрадь в клетку, отчего-то украшенная и защищенная столь дорого и надежно.

— Вернее, свод правил… — еще раз вздохнул юноша. — Свод, которого я обязан придерживаться, пока не завершу очное отделение имперского университета.

— Позвольте поинтересоваться, а кто составитель этого документа? — осторожно задал вопрос Ферзен.

— Один человек, — сухо отозвался Самойлов.

Не отец, не дед… Ведь просто «человеком» не назовешь родного… Странно, и довольно сильно будоражит любопытство.

— Еще раз прошу прощения за назойливость… этот человек был вам важен?

— Он за меня как-то умер. Чудом остался жив. Вернее… она.

К его удивлению, гость пошел на откровенность. А значит, он может задать еще один вопрос?..

— Смею полагать, она желала вам самого лучшего, вручая этот свод правил?

— Именно так.

— Как считаете, вот это условие — по завершении очного отделения университета… Оно содержало в себе доброе пожелание?

— Безусловно, — автоматически вымолвил юноша.

— Можем ли мы сойтись на мысли, что в очном обучении, год за годом, от экзамена к экзамену, она видела для вас пользу?

— Допустим… — уже настороженно вымолвил Самойлов.

— Не ради «корочки», а для самих знаний и процесса их получения, поставлено это условие… — подводил его Ферзен к мысли.

К правильной, единственно верной мысли, принятие истинности которой поможет и юноше, и, если повезет, ему тоже…

— Вы не понимаете — я не успеваю!.. — взорвался раздраженной эмоцией Самойлов. — У меня два контейнеровоза застряли на границе, фуры стоят под Орлом, а мороженое тает!

— Тогда вам точно следует получить нормальное высшее образование, — решительно постановил Ферзен.

— Но где я найду столько времени!

— Неужели у вас нет подчиненных? — удивился ректор.

— Есть, как и проблемы от ведения ими дел. — Парень выложил на стол три простеньких кнопочных сотовых телефона, один из которых мерцал вызовом в беззвучном режиме. — Первый — это проблемы, которые требуют незамедлительного решения. Как вы видите, — демонстративно указал он на иллюминацию звонка, — проблемы есть всегда.

— А второй телефон, простите за назойливость?

— Катастрофа.

Словно уловив внимание к себе, телефон вжикнул вибровызовом.

Впрочем, сам Самойлов позволил себе только досадливо поморщиться, но не стал бестактно прерывать беседу на вызов.

— Не будете отвечать? — с опаской посмотрел на аппарат ректор.

— Сегодня это не моя катастрофа, — равнодушно отмахнулся юноша.

Любопытство подсказывало уточнить характер катастрофы и кого она постигла, но Ферзен удержался.

— А третий телефон? — поднял он взгляд на гостя.

— Семья. Редко тревожат, только когда действительно важно.

— Семья — это всегда важно, — веско отметил Александр Ефремович. — Что будет, если вы не снимете трубку?

— Убытки.

— Давно вы работаете на первые два телефона? — с сочувствием уточнил ректор.

— Я работаю на себя, — отреагировали непониманием с того края стола.

— Тогда почему они не дают вам получить нормальное образование? Они перестанут платить вам деньги и вы умрете от голода?

Юноша, к удивлению ректора, не стал спорить, а просто задумчиво посмотрел на одинаковый пластик сотовых.

— Ваш фонд, все эти квартиры, машины и гонорары — вы настолько дорого оценили пять лет свободы от университета… Я удивлен, что у вас не хватает средств заплатить за свою свободу от чужих ошибок.